Когда рассеется поздний туман, Wenn sich die spaten Nebel drehn. Нет, не мог я тогда понимать, кто же выстаивает ночи под фонарем (думаю, что недоумевал по другому поводу: как это горели фонари по ночам в Германии, разве у них не было обязательного затемнения?). Я не понимал, что печальный голос течет из уст таинственной «питаны», именно такой женщины, которая «торгует сама по себе». Прошло много лет, я выписал из Кораццини четверостишие, где это наконец разъяснилось:
Torbido е tristo nella solitaria via, davanti la porta del poslribolo, s'affioca il buono incenso del turibolo, forse e la nebbia che fa opaca l'aria. Пасмурно и грустно на уединенной улице, и прямо у дверей блудилища воскурился ладан, будто из святилища — то туман клубится в дымке помутненной.[249] «Лили Марлен» появилась сразу следом за энергичным «Другом Рихардом». Не то германцы были унылее нас по темпераменту, не то за это время что-то разладилось, но только друг Рихард явно повесил нос, ему обрыдло шагать по колено в грязи, и он мечтал как можно скорее очутиться опять под фонарем. По одним уж только официальным песням можно судить, куда идет жизнь и как меняется настроение. Целью являлась уже не суровая победа, а приветливая грудь «питаны», озабоченной происходящим, как и ее клиенты.
Когда стихло первоначальное ликование, пришла привычка не только к затемнению и, полагаю, к бомбежкам, но и к голоду. Иначе зачем было рекомендовать юным балиллам в 1941 году — разводить на балконах огороды? Имелась, видимо, нужда в этих четырех морковках. А почему балилла вдруг перестал получать вести с фронта от своего папы?
Любимый папа, Вот я пишу тебе, и от тревоги Почти не повинуется рука. Уже который месяц ты в дороге И весточки не шлешь издалека. Пишу и плачу светлыми слезами, Но это слезы гордости, поверь. Вот у меня стоит перед глазами, Что ты вернулся, постучался в дверь. Сражаемся и мы, моя забота — Трудиться и терпеть, как весь народ. Я выполняю скромную работу — Полю и поливаю огород. Молю, чтобы господь небесной силой Оборонил тебя, мой папа милый. Стране нужны были морковки первоклашки. А на другой странице тот же учитель диктовал нам устрашающие данные про англичан: те едят пять раз в день! Я бы мог возразить ему, что и сам ем не менее пяти раз: с утра кофе с молоком и бутерброд, в школе в десять часов второй завтрак, потом обед, полдник и ужин. Но это у меня так устраивалась жизнь. Думаю, не всех детей в Италии так кормили. Как, кто-то питается пять раз в день! — негодовали итальянцы, вынужденные растить помидоры на балконах.
Si scioglie la neve, La nebia, la brina, quel turpi inglesi che pernottano in cantina tracannando bolliglie, succhiando pastiglie domandano ai topi quando il tempo cambiera. Aprill non giunge col vol di colombe, lancia dai cieli pioggla di bombe, lancla siluri a colpi sicuri. E l'Apille d'Ilalia che la gloria ci da… Malvagla Inghillerra tu perdi la guerra.. la nostra vittoria sul tuo capo fiera sta. Adesso viene il bello, adesso viene il bello, laoletta di pescator a nord ritornerai. adesso viene il bello, adesso viene il bello, Inghillerra, Inghillerra, la tua finesegnata e gia. Растаяли снеги, тумана нет боле, поганцы британцы
