самый край. Плавунец дает опасный крен, того и гляди затонет, не успев отплыть. Вода с журчанием проникает в пазы, ноги у нас мокрые по колено, однако Умник уверяет, что так и должно быть, волноваться нечего.
Мы с Молнией берем шесты, отталкиваемся и направляем наше судно в озерную ширь, а дедушка Пузан провожает тоскливым взглядом удаляющийся берег.
Мы плывем все утро; солнце стоит еще высоко, когда берег, от которого мы отчалили, скрывается из глаз. Теперь вокруг безбрежные воды!
Все напряженно вглядываются вдаль, надеясь различить противоположный берег, но время проходит, а вокруг по-прежнему одна вода.
Когда солнце скрывается за чертой, которая отделяет озерную гладь от неба, самый стоящий ужас охватывает нас. Вдобавок ко всему, наш учитель, вместо того чтобы нас ободрить, хнычет, как дитя.
— Проклятье… говорил же я вам, что это плохо кончится. Пропади он пропадом, этот Плавунец, и все ваши новые придумки! Поделом мне, старому дураку, зря вас послушал.
Блошка рыдает:
— Ничего себе поход! Правду говорили старшие ребята: с дедушкой Пузаном ходить опасно!
— Успокойся, — стараюсь я утешить девочку. — Ведь это — не Великая Соленая Вода, о которой нам рассказывал человек, пришедший из теплых краев. Озеро не может быть безбрежным. Вот увидишь: завтра покажется земля. А сейчас поспи, только накройся хорошенько — холодно.
Блошка успокаивается и засыпает.
А я всю ночь не смыкаю глаз, смотрю на звезды.
— Умник, что это за блестящие точечки?
— Это — духи, блуждающие по небу, — отвечает Умник. — Ночью они зажигают факелы, чтобы немного согреться.
— Но почему мы видим только факелы, а не самих духов? — продолжаю допытываться я.
— Потому что темно…
— Темно только ночью. Днем небо голубое. Мы бы должны их видеть…
— Ох, сколько вопросов, — фыркает Умник. — Ты что, на мое место метишь?
Мы смеемся.
— Послушай, Умничек, почему бы не построить Плавунец, который мог бы плавать по воздуху? Представляешь? Мы бы потрогали Луну и эти таинственные огоньки…
— М-м-м… не думаю, что они так близко, как кажется… И потом, может быть, эти светлые точечки такие маленькие, что за них и не ухватиться. Сейчас бы нам хоть добраться до берега на нашем Плавунце.
Но до берега мы не добрались ни на следующий день, ни через день, и на плоту началась настоящая паника.
Дедушка Пузан, не евши три дня, бредит.
Он видит, как на волнах качаются огромные окорока, хочет прыгнуть за ними в воду, и нам приходится его держать за края шкуры.
Умник сидит, положив голову на колени; ветер треплет ему волосы, а он размышляет, следя за полетом птиц.
Перышко медленно опускается в воду, покрытую рябью, и свежий ветерок сносит его к нам.
— Придумал! — кричит Умник, вскакивая на ноги. — Ветер двигает все, что плывет по воде… значит, может двигать и нас. Вот только нужно найти способ заставить его работать. Но как? Как?
Наш изобретатель думает… думает… потом просит нас встать против ветра посередине Плавунца.
Ветер бьет нам в грудь, сечет лицо так, что приходится закрывать глаза. Но чудо из чудес — суденышко сразу набирает скорость.
Но Умник все еще недоволен.
— Не можете же вы так стоять целый день, — ворчит он.
Смотрит на весло Молнии и вдруг командует:
— Привяжите к этому шесту по шкуре с каждой стороны и несите сюда.
Мы выполняем указания нашего мыслителя. Ставим шест в середине плота, втыкаем его в паз под килем, привязываем нижние края шкур прочными кожаными ремнями к бревнам.
Снова чудо!
Шкуры надуваются под ветром, и Плавунец мчится вперед. Поднимаются высокие волны, заливают бревна, но плот плывет все быстрей и быстрей…
Так проходит весь день, а ближе к вечеру раздается голос Медвежонка.
— Земля! Земля! — кричит наш маленький друг, вглядываясь в еле видные заросли тростника.
— УРА!
— Мы спасены!
Мы обнимаемся, целуемся, пляшем от радости на бревнах.
Плавунец скрипит и стонет, но только когда дедушка Пузан тоже начинает скакать, мы по-настоящему опасаемся кораблекрушения.
МОЛОКО ДЛЯ ВСЕХ
Дедушка Пузан высаживается первым. С облегчением вздыхает, целует возлюбленную землю. Потом укладывается на берегу и велит нам разгружать Плавунец.
Недовольные такими авторитарными замашками, мы все же выполняем приказ и ставим хижину на ночь.
Потом, пока солнце не зашло, исследуем местность; здесь все совсем не так, как на том берегу, с которого мы приплыли.
Собираем чернику, другие сухие ягоды, находим много птичьих яиц.
Мы забрались далеко на север. Как интересно увидеть земли, по которым еще не ступала нога ледникового человека!
Чем дальше отходишь от озера, тем больше холод вступает в свои права и растительность, такая обильная в долине, становится скудной на склонах гор.
— Там, в горах, мы найдем большого длинношерстного носорога, — объявляет дедушка Пузан. — Но спешить некуда. Зима длинная, было бы глупо уходить из этого райского уголка, даже не сделав запас провизии.
После полудня Рысь замечает стадо оленей, и наш учитель радостно включает в повестку дня свой обычный урок охоты, который и заканчивается, как обычно, самым плачевным образом.
— Все труднее и труднее добывать этих проклятых оленей. Да и бизонов, и лосей тоже, — жалуется Морж.
— Хитрые стали…
— И все же, — бормочет Умник, — должен же быть какой-то более легкий способ добывать пропитание. Новорожденные медвежата или львята не ходят на охоту и все-таки не умирают с голоду…
— Счастливчики, они сосут материнское молоко, — шепчет Березка.
— Вот и решение проблемы! — восклицает Умник. — Молоко, наверное, очень питательное, раз детенышам больше ничего не нужно.
