– С утра была. Что с твоей Домной сделается? А вот Миракс погиб. Стена обвалилась, и его балкой придавило. – Под ноги лезли обломки кирпича, и боты Максима быстро “украсились” каменной крошкой. – Эх! Кто нам теперь на скрипке играть будет?
– А владелец был?
– Как же, приехал на мобиле, покричал да и умотал. Завтра обещал каменщиков прислать, а мы им помогать будем… – Сильвестр сплюнул и вытер рот рукавицей, размазывая по губам пыль. – Пока стену не заделаем, не откроемся… Да еще с нас же и вычтут за ремонт, потому что свет, видите ли, не загасили.
– А Домна не ранена?
– Тьфу ты! Говорю же, здорова она.
Но Максим все-таки отправился к жене, благо идти было совсем недалеко. Других разрушений на Пекарской заметно не было, и детвора как ни в чем не бывало носилась по улице, избегая хмурых гвардейцев. Солдат было, кажется, больше обычного, и у студента два раза спросили метрику. К счастью, в сумерках было не слишком-то видно, что дагерротип в ней давно устарел. Почему-то в последнее время, особенно после встречи с Элизбаром, этот незначительный элемент стал всерьез тревожить Максима, и чем дальше, тем больше он опасался, что какой-нибудь нервный солдат пристрелит его. Похоже, избежать траты денег на фотографа никак не получится.
В квартире он застал только хозяйку – она варила капусту и одновременно стирала белье в едва теплой воде.
– Живой! – воскликнула Домна и прижала к себе мужа мыльными руками. – Благослови тебя, матушка Смерть, пожалела мальчика моего. Голодный? Садись за стол.
Максим почувствовал в желудке спазм и сел на табурет, а Домна быстро выдала ему тарелку с вареной брюквой и соль с хлебом. Макая овощ в соль, студент поделился с женой предложением Магнова.
– Это хорошо, – обрадовалась Домна. Она возилась в шкафчике, где у нее стояли банки с разными приправами, и с гордостью посматривала на мужа. – Переводчик, надо же… Военные сейчас самые богатые, не то что профессора всякие. Военные и народники! Смерть их забери. На наши денежки в своем Собрании болтают, лучше б воевать пошли.
– А где Кася с Ермилкой? Я им книжки принес. – Максим выгрузил из кармана плаща целую пачку тонких детских книг. – Ермилу пора читать учиться. Скоро в школу, а буквы еще не знает.
– Бегают, где ж еще. Ты только Касинию так при ней не называй, ладно? – улыбнулась она. – Научится поди, не глупый…
Студент вынул серебряный талер и молча выложил его на пачку книжек.
– Возьми деньги, – сказал он. – Мне скоро в Военном ведомстве платить начнут, к тому же у меня есть еще куча ефимков.
– Ох, Макси, спасибо. А то из нас вычитать будут за стену разломанную, – проговорила она, бросила свой шкафчик и подошла к мужу. Полные руки Домны обхватили его нестриженую голову, прижимая к мягкой груди, и Максим ощутил смесь терпких запахов мыла и пота. Он запустил руки под тяжелое платье из грубой шерсти и провел ладонями по прохладным бедрам, до самого края плотных трусиков. Кончики ее жестких волосков на лобке пробивались через ткань, словно трава сквозь трещины в брусчатой мостовой, и царапали ладонь. – Останешься сегодня? Книжек вон сколько принес… – лукаво хмыкнула Домна. – Гляди, какой у нас крепкий пестик. – Она с неловким смущением коснулась его штанов и тут же отстранилась – на лестнице зазвучал топот четырех ног.
В квартиру ворвались Домнины дети, завидели Максима и тут же бросились ему на шею. Студент кое-как сплавил ребят мыть руки, а потом они жадно поедали овощи и умудрялись рассказывать отцу о своих похождениях.
– Мы на Викентьевскую с утра бегали, – торопясь и глотая окончания слов, болтал Ермил. – Там такие воронки, жуть! Пацаны в них лазили, одного землей засыпало, а одного камнем из мостовой зашибло.
– А из королевского парка дым шел, – встряла Касиния, дернув брата за рукав. – Кажется, у дворца балкончик отвалился, там что-то горело и вода по мостовой текла. Наверно, пожар тушили…
– Каська хотела от ограды кусок отломать, такой острый, с наконечником, все равно в одном месте она повалилась… – Сестра молча ткнула его кулаком в ребра, встревоженно покосившись на Максима: не обратил ли он внимания на прозвище, не станет ли так же обзывать ее? – И тут за нами солдаты погнались, хотели на штыки поднять!
– Насилу убежали, – восторженно подхватила девочка. – А одному мальчишке не повезло, он на булыжнике оступился и ногу вывихнул. Гвардеец его сразу проткнул, а он даже не успел прут отломать.
– Зато я успел! – похвастался Ермил. – Камнем отбил.
Не вытерпев, он бросил брюкву и умчался в коридор, где у него куртка висела. В кухне он возник уже с довольно длинным, около фута, чугунным прутом. Его венчал тупой ромбик, мало пригодный для нанесения ран обидчикам.
– Дай сюда. – Домна выхватила у сына железку и вымыла ее, поливая из кружки. – Таскаешь в дом всякую грязь… – Затем тщательно обтерла и палку, и ладошки Ермила, который отдал добычу студенту и вскочил к нему на колени.
– Я в снегу повалял… Ну? – нетерпеливо спросил мальчик.
Максим со всех сторон глядел потенциальное оружие, пощупал место разлома и собственно острие, подкинул палку в руке и авторитетно заметил:
– Если немного подработать, вполне сгодится. Только опасное это будет оружие, потому что слишком заметное. Гвардеец сможет опознать в нем бывшую часть дворцовой ограды. Вот если рукоятку приделать и ножны… Ты пацанам уже показывал?
Мальчик замялся.
– Как же, – проворчала Касиния. – Первым делом похвастал. Болтунишка.
– Ну и что такого? – вскинулся Ермил. – Подумаешь! У всех оружие есть, почему у меня не может?
Спустя два часа, когда сказка о Тимоне и Каллинике была дочитана, а супруги поливали друг друга теплой водой из ведра, стоя в чугунной ванне, Максим спросил:
– Домна, ты мне так и не рассказала о Платоне. Помнишь?
– А что? – насторожилась она, рука ее с мочалкой вдруг замерла на полпути между его лопаткой и копчиком.
– Он не пострадал?
Жена долго не отвечала, с каким-то особенным остервенением царапая ему спину.
– Не знаю… Мне показалось, с ним что-то неладно. Да что тебе с этого старика? Ему уже двадцать лет как пора к матушке Смерти! Ох, Макси, не нравится он мне. То сидит, в свою кружку уткнувшись, а то как посмотрит, словно приказчик какой или инспектор… И головой по сторонам ведет, будто добычу себе какую высматривает. Давеча Сусанну чуть до слез не напугал, схватил ее за руку да как дернет к себе… “Опять беременная?” – сказал. И засмеялся так гадко, словно у нее не ребенок в животе, а чудище какое народится. Упаси Солнце, я сама не слыхала, а Сусанна вся белая прибежала на кухню и давай воду пить. Шпион это дольменский, точно говорю.
Она ожесточенно налегла на мужа, и Максим не выдержал, повернулся к ней и отнял кусок жесткого мочала.
– Ну, ну. Успокойся, девочка…
– Девочка! – фыркнула жена и улыбнулась, оттаивая и расслабляясь. – Постарше некоторых. – Она опустила взгляд и порозовела.
“Способен ли водометный движитель привести подводный корабль в движение? – раздумывал Максим, замерев над собственным чертежом. – Что помогает осьминогу и кальмару плыть в упругой толще воды?” Уже почти год, как его занимала идея построить стальное подводное судно, которое бы не поднимало целый столб пузырей и не шумело так, как винтовое. Он еще в прошлом году, когда работал переводчиком Адмиралтейства в Питеборе, перечитал почти все журналы и книги по судостроению, и с тех пор водометный движитель, который бы толкал подводный корабль силой струи, выбрасываемой за борт, буквально снился ему. “Тем быстрее рванется он вперед, чем больше скорость этой струи”. Несколько недель Максим думал по дороге в Пароходство и обратно, как получше спроектировать сквозной водопроток. В голове его постепенно складывались формулы для расчета движителя и разные его
