пришлось чуть ли не силой вырвать у него уже отсчитанные монеты. “Ну, баб не видал, точно”, – проговорил купец негромко, но Максим ничего не слышал – он во все глаза глядел на девушку. Впрочем, сейчас она была уже молодой женщиной.
Он почувствовал в груди странную боль, будто долго таскал тяжести на левом плече и потянул мышцы. Только тут переводчик заметил человека невзрачной наружности, который сопровождал Варвару, неся на плече объемистую суму. “Неужели Акакий дослужился до того, что ему выделили ординарца?” – кольнула Максима неприятная мысль.
Поминутно оглядываясь, он обогнул торговый ряд. Высокая фигура “ординарца” помогла ему не потерять эту пару из виду. Впрочем, они уже закупили достаточно разных продуктов, судя по натужному выражению длинной физиономии носильщика.
– Варвара, – негромко сказал переводчик, остановившись в сажени от нее, посреди прохода между рядами, где было меньше всего народа. Варя вздрогнула и подняла взгляд от прилавка с морковью. У Максима все сжалось от темных кругов под глазами девушки. Она выглядела так, словно не закупала товар для кухни, а вышла на прогулку к берегу Кыски – в сиреневом платье с атласным воротником и отложными манжетами, и в плиссированной юбке. Ее светлые чулки и белые туфли с лиловыми бантиками смотрелись на грязной булыжной мостовой рынка так же неуместно, как валенки на лакированном полу какой-нибудь богатой гостиной.
Сопровождающий тотчас опустил мешок на землю и выступил вперед, оглядывая переводчика с ног до головы. Видно, его скромный вид внушил “ординарцу” тяжкие подозрения.
– Макси! – Она порывисто шагнула вперед, не обратив внимания на маневр спутника и слегка разведя руки, словно готова была броситься молодому чиновнику на шею, но сдержалась и только сплела длинные пальцы. – Я думала, ты умер.
– Мне повезло, – сказал Максим. – Ты, я слышал, замужем?
– Да, мы живем с Акакием, на Пароходной… – Она покосилась на “ординарца” и проглотила окончание фразы – кажется, Варя хотела выдать бывшему завсегдатаю их гостиной номер дома и квартиры, но что-то ее остановило. – А как твоя семья?
– Дочка выжила… Касиния. Сейчас вдвоем.
– Очень жаль. Акакий-то мой в гору пошел, как в Метрическое ведомство устроился, – оживленно заговорила она, однако в голосе ее Максим различил странные истерические нотки. А может быть, ему хотелось, чтобы они в нем прозвучали, и Варвара на самом деле гордилась успехами мужа. – Помнишь господина Лаврина, что к нам в гости зимой захаживал? Вот, Акакий сейчас у него помощником служит. А этот Урван нынче большой человек стал, начальник над всеми светскими благочинными в столице. Акакий помогает ему законность в городе поддерживать, представляешь? Разные приказы до судейских доводит, указания…
– Да уж, – пробормотал Максим, вздрагивая. – Судейским полезно, что им в карман полезло.
Ему внезапно стало отчего-то холодно, будто с реки прилетел вечерний ветерок. Слава Солнцу, он незаметный человек и никак не может попасться на глаза Урвану, и тот, наверное, давно забыл дерзкого нарушителя Уложения о метриках.
– Что?
– Так, поговорка в народе появилась, – смутился Максим. – В кабаке услыхал.
– Нам пора идти, сударыня, – произнес внезапно “ординарец”, уверенно подхватывая мешок. Словно он ни секунды не сомневался, что Варя молча последует за ним. Во время разговора он мрачно буравил переводчика тяжелым, пронзительным взглядом из-под низких, густых бровей, будто стараясь получше запомнить его. – Странные вы слова говорите, сударь. Будь я при исполнении, мог бы вас арестовать.
– Да что ты говоришь? – вскинулся Максим. – Может, тебе еще одну сказать? – Какая-то безумная бравада охватила молодого чиновника. Он уже собирался сообщить недавно слышанную им фразу: “Смерть сотворила два зла – благочинного да козла”, как вдруг Варя вплотную приблизилась к нему и прошипела:
– Молчи, дурак.
Максим осекся и бросил по сторонам взгляд: многие не занятые торгом купцы уже с откровенным интересом смотрели на их троицу, перемигиваясь и кивая друг другу с “понимающими” усмешками. Ему стало неловко за вспышку злости, и он молча кивнул головой, бросил: “Прощай” и скрылся в толпе. Лавируя между шумными покупателями, возмущенными дороговизной, он миновал рыночные ряды и вышел на Колчедановую. Поворачивать назад, чтобы срезать путь, не было желания, и он зашагал в сторону Университета.
“Нет, каково?” – продолжало клокотать в нем смутное и неприятное чувство, сильно смахивавшее на обиду. Больше ничего в голову не приходило, но постепенно Максим пришел в себя и понял, что Варвара, может быть, спасла его от больших неприятностей. Но неужели теперь отдают под суд даже за такую мелочь? Еще несколько месяцев назад все шумели о продажности Короля и его окружения, тупости земельной реформы и прочих сомнительных вещах, то теперь и слова против власти не скажи?
“Арестовать!” – молнией вспыхнуло в голове у переводчика, и Варя со своим подручным уступили место Фаддею и Февронии. Интересно, в подвале оборудованы отдельные помещения или же пленники сгрудились там все вместе, дожидаясь вызова к судейским? Ведь для всех попавших в лапы нового закона, за редким исключением, дорога одна – штык или пуля, и в Храмовую печь…
Да и какой еще могли придумать за такое короткое время “закон”, кроме как быстрое освобождение для всех преступников? Так, название одно. В Дольмене уж давно, например, увечных или немощных не убивают при первых признаках слабости, позволяя им скоротать последние дни как им захочется, на свободе.
На другой день Максим пришел на службу пораньше минут на двадцать, чтобы, не дай Смерть, не пропустить вестового от Элизбара. Он уже слышал от коллег, что товарищ министра частенько приходит в ведомство в начале девятого и возится с разными бумагами, пока в кабинет к нему не успели выстроиться очереди из старших чиновников. Пробегая глазами по свежей газете, полученной у секретаря отдела, довольно скоро Максим понял, что почти ничего не понимает. Мысли неотвязно крутились вокруг арестованных инженера и студентки. Она-то как попала в лапы гвардейцев?
Наконец часов в десять в кабинет к нему вошел невзрачный человек в сером, цепко огляделся и выложил на стол бурый запечатанный конверт без единой пометки. Максим расписался в реестре, и курьер тут же ушел. Молодой чиновник поспешно распечатал пакет и прочитал на обычном, без всяких печатей и гербов листе бумаги:
“Здравствуй, Максим. Дела плохи. До меня дошли определенные и вполне надежные сведения, что Урван Лаврин вчера вечером неожиданно стал готовить твой арест, уже почти выписал приказ. Сейчас, наверное, бумага уже готова, и вечером к тебе домой придут гвардейцы. Как ты знаешь, Лаврин сейчас возглавляет судебный отдел Метрического ведомства. Сам не понимаю, как ему удалось заручиться такой мощной поддержкой, аж самого Пименова – думаю, он знаком с ним еще с прошлого года, когда чем-то помог иллюминатам. А политики своих людишек всюду протащат, уж будь уверен. В общем, прикрыть тебя сейчас я не смогу. Храм тоже, кажется, этому упырю покровительствует. Тебе будет лучше уехать из Навии. Забирай семью и сегодня же в два часа садись на грузовой пароход до Питебора, место для тебе я уже заказал у своего человека в Пароходстве. По приезде на место сразу придешь в Адмиралтейство, спросишь Ореста Дидимова, он оформит тебя на работу и даст ключ от казенной квартиры.
Добираться нужно на пароходе, но не на пассажирском. Они редко ходят, к тому же на них нужно покупать билеты. Тебя обязательно схватят, когда ты назовешь себя, или уже в Питеборе арестуют. На паровозе тоже уехать не получится, разная сволочь порушила все рельсы в окрестностях Навии, не успеваем чинить. Поезда уже месяц стоят, разворовали все грузы.
Нет, не то я пишу, извини за отступление. Уже голова трещит от разных проблем.
У Фаддея Трифонова нашли селитру и самодельную бомбу, которой он собирался подорвать одного чиновника (не меня!). А Феврония знала о его планах, потому что жила с ним в общежитии Университета, но не донесла куда следует. В общем, их никак не спасти, законы все против них. Что же, теперь давайте бомбы под мобилями взрывать, если нам кто не нравится?
Уезжай, Рустиков, а я постараюсь прикрыть тебя, если смогу. Отпишу на запрос, что ты погиб в уличной драке, а к нашим документам метрологи пока не имеют доступа. Поголовный учет граждан, как ты знаешь, сейчас отменен, и прознать о тебе от питеборского Метрического Приказа Лаврин не сможет. Ты только не
