попросил Рэндома отправить меня домой, что он и сделал, и вот я здесь.
— Разрушения? В Амбере? — удивился Сухьи.
Я кивнул.
— Да, произошло столкновение между Единорогом и Змеей, в результате чего дворцу был нанесен значительный ущерб.
— Но что могло привести Змею Хаоса в самую цитадель сил Порядка?
— Камень Правосудия, который в то же время является ничем иным, как утраченным Глазом Змеи.
— Мне хотелось бы услышать эту историю полностью.
Я дал ему подробный отчет обо всем случившемся, опустив лишь мои собственные похождения в Коридоре Зеркал и в апартаментах Бранда. Пока я говорил, Мондор несколько раз переводил взгляд с моего кольца на Сухьи и обратно. Увидев, что я заметил это, он улыбнулся.
— Так, значит, сам Дворкин еще в прежние времена?… — сказал Сухьи полувопросительно.
— Я не был знаком с ним раньше, — ответил я. — Но сейчас он, кажется, в курсе всех дел.
— А королева Кашфы, стало быть, получила второе зрение в виде Глаза Змеи?
— Я не знают, может ли она им видеть, — сказал я. — Она все время носит повязку. Но это интересная мысль. Если такое действительно возможно, как ты думаешь, что он позволит ей различить?
— Холодный свет границ вечности, если можно так выразиться, за пределами всех Отражений. Ни один смертный не может носить его слишком долго.
— Но в ее жилах течет кровь Амбера, — сообщил я.
— В самом деле? Кровь Оберона, ты хочешь сказать?
Я кивнул.
— М-да, ваш покойный монарх был весьма деятельный мужчина, — заметил Сухьи. — Ну что ж, это может в какой-то мере облегчить ношение Камня, хотя я только высказываю предположение, не основанное на точном знании. Не представляю, что из этого выйдет. Только Дворкин мог бы сказать. Если он сейчас находится в здравом уме, значит, у него были свои причины сделать то, что он сделал. Я признаю его искусство, хотя никогда не мог предугадать его действий.
— А ты был лично с ним знаком? — спросил я.
— Да, я знал его, — ответил Сухьи, — очень давно, еще до того, как начались все бедствия. Даже не знаю, должен ли я радоваться или сожалеть о них. Находясь в здравом рассудке, он был способен на величайшее добро. Но потом его интересы снова могли совершенно измениться.
— Сожалею, что не могу просветить тебя на этот счет, — сказал я. — Мне его действия также представляются весьма загадочными.
— Я также сбит с толку всем происходящим вокруг Глаза Змеи, — добавил Мондор. — Но мне представляется вполне вероятным, что это может быть проблемой местного значения, касающейся отношений Амбера с Кашфой и Бегмой. Не знаю, правда, что может быть приобретено в результате подобных спекуляций. По-моему, нам лучше уделить свое внимание другим, более насущным делам.
Я обреченно вздохнул.
— Таким, например, как вопрос о престолонаследии?
Мондор поднял бровь.
— О, лорд Сухьи уже сказал тебе?
— Нет, — ответил я, — но я так много слышал от своего отца о борьбе за наследование престола в Амбере, со всеми этими заговорами, интригами, попытками вести двойную игру, что уже могу считаться специалистом в данной области. Мне представляется, что сейчас происходит то же самое среди наследников династии Суэйвилла, сменится не одно поколение, прежде чем все окончательно уладится.
— В основном ты прав, — подтвердил Мондор, — хотя, возможно, картина и не так мрачна, как тебе представляется.
— Во всяком случае, одно могу сказать, добавил я. — Что до моих намерений, я собираюсь отдать покойному дань уважения и убраться отсюда к чертям. Если вам захочется сообщить, как идут дела, пришлите мне открытку.
Он рассмеялся. Вообще-то он смеется редко. Я почувствовал колючую боль в запястье, там, где обычно находился Фракир.
— Да он действительно не знает, — произнес затем Мондор, обращаясь к Сухьи.
— Он только что прибыл, — сказал Сухьи, — и у меня не было времени сообщить ему о чем-либо.
Я пошарил в кармане, достал монету, подбросил ее вверх и снова поймал.
— Орел, — объявил я, взглянув на нее. — Вот ты мне и скажешь, Мондор, что происходит.
— Дело в том, что твое имя стоит не на последнем месте в списке претендентов на трон.
Теперь пришла моя очередь смеяться, что я и сделал.
— Это я уже знаю. Ты ведь сам говорил мне недавно за обедом, как далеко я стою в этом списке, — если вообще имею какое-то право там находиться, принимая во внимание мое смешанное происхождение.
— Двое, — произнес он. — Перед тобой только двое.
— Не понимаю, — сказал я. — Что же сталось со всеми остальными?
— Мертвы, — ответил Мондор.
— Внезапная эпидемия гриппа? — предположил я.
Он кисло улыбнулся.
— Нет, просто в последнее время необычайно возросло число дуэлей со смертельным исходом, а также политических убийств.
— А что преобладает?
— Убийства.
— Очаровательно.
— Так что к вам троим приковано неослабное внимание, и вашим семьям приходится постоянно заботиться о вашей безопасности.
— Ты это серьезно?
— Вполне.
— Такое внезапное сокращение числа претендентов наверняка весьма выгодно кое-кому. Например, одному из тех, кто стоит в конце списка.
— Короне об этом ничего не известно.
— Говоря о короне, ты, вероятно, подразумеваешь конкретную личность, временно исполняющую обязанности монарха. Кто это?
— Лорд Бэнкес из Эмблераш, — ответил Мондор, — дальний родственник и старый друг покойного короля.
— Да, я кое-что слышал о нем. А может такое случиться, что он сам намеревается занять трон и стоит за всеми этими… разборками?
— Этот человек — верховный жрец Змеи. Данные им обеты исключают для него возможность сделаться правителем.
— Есть много способов освободить себя от них.
— Верно, но он, кажется, искренне равнодушен к подобного рода вещам.
— Это не мешает ему пользоваться популярностью, даже наоборот. Но его орден вроде бы не вызывает больших симпатий у лиц, близких к трону.
— Насколько мне известно, нет.
— Но это вовсе не означает, что он не постарается получить свою долю выгод.
— Да, но Бэнкес не тот, кому можно легко предъявить подобные обвинения.
— Иными словами, ты считаешь, что он не имеет отношения к происходящему?
— Да, за отсутствием доказательств обратного.
— Кто следующий после меня в списке?
— Таббл из Ченикута.
— А затем Тмер из Джесби.
