– Пей.
И только потом поинтересовалась:
– Будешь?
Он послушно взял у нее из рук бокал, больше походивший на пиалу, и неторопливо, не опуская глаз и не моргая, выпил. Девушке пришлось забирать у него из рук бокал, а он смотрел, как она ставит его на плетеный поднос в ряд с другими.
Эти мелочи Вергельд подмечал машинально. Он слишком хорошо изучил поведение зомби и мог походя выявить признаки зомбирования. Покинув свое место, он, принеся извинения вождю, приблизился к зомби. И словно смотрел на него со стороны, со своего места…
Их взгляды встретились. Последний раз он видел в глазах этого полутрупа боль, душевные страдания, мольбу. Сейчас он, уподобляясь жрецу вуду, заглянул в его прошлую жизнь. И ему пришлось прорваться сквозь огненную стену страха.
Когда-то этот человек тонул в этой лаве, не имея шансов вырваться из огненного ада. Он корчился в муках, не в силах противостоять духу, который властвовал над ним.
Когда это было? Не так давно. Начало проклятья и нескончаемых мук прошло на глазах у Вергельда. Однако тень промелькнула на его лице. Ему на миг показалось, что по-настоящему страдал этот человек давно. Но, еще раз вглядевшись в его бескровное лицо, в глаза, которые по-прежнему казались дырами и через них просматривались красные цветы, он покачал головой. Нет. Страдания иссушили его бездушное тело, потому, наверное, они показались такими далекими…
Вергельд давно перестал удивляться тому, что скептики называли мошенничеством, а невежды – шарлатанством. Он много раз видел зомби. Один из них работал в соседней деревне. Неважно, что именно воздействовало на человека – заклятья или зелья жрецов вуду. Придумали это не ученые. Мало того, они не могли толком объяснить: яд жабы, к примеру, это открытие современной науки или достояние шарлатанства? А если верно первое, то что делать со вторым? Не легче спор о том, что появилось на свет первым – курица или яйцо.
Спору нет в другом: зомби получаются только из живых людей. От мертвых проку никакого. Он многого не понимал, но всегда верил своим глазам. Зомби существуют. И они никогда не возвращаются к прежней жизни. Для них ее не существует. В чем-то они счастливчики. В чем? В том, что начали вторую жизнь.
Жизнь после смерти. Макет бессмертия; жаль, нельзя сотворить его в натуральную величину. Зомби несчастны и счастливы одновременно, потому что ничего не помнят о прошлой жизни. И это им не мешает. Они бы умерли по-настоящему, знай точно о прошлой жизни. Нет у них этого груза.
Вот и Живнов перешел из одного состояния в другое, оставляя в своем прошлом боль, обиды, радости, огорчения, оставляя родных, близких, завистников, врагов…
Он безопасен. Не как младенец. Он безопасен – как мертвец.
Пожалуй, это самый гуманный способ избавиться от врага – лишить его памяти. И это не кара господня. Не убивать насильника, а лишать прежней жизни, в которой его тяга к насилию была безграничной. И – на галеры его.
Глава 22
Тишина долго не могла опуститься на беспокойный поселок. В палатке Гвидона, как обычно, собрались человек семь-восемь. Компания походила на дикарей, отмечающих первый день на курорте, и такое состояние они поддерживали изо дня в день в течение последних двух-трех лет.
Поселок давно остался позади, но еще не отпускают возбужденные голоса обитателей.
Живнов отмахал пятнадцать километров, затратив около трех часов. Столько же потребуется на возвращение. Скорость супермегаофигительная, признался он себе, если учесть, в какое время, в каком месте, в каких условиях и в каком качестве он выступал.
Сколько он ни старался, не мог выбросить из головы образы хищников – шакалов, гиен, львов, павианов, зубы которых не уступают зубам хищников. Они мерещились ему на каждом шагу; и тут каждый шорох был подозрительным.
Где-то здесь…
Над головой мерцали звезды и светила ущербная луна. Их света было достаточно для того, чтобы не сбиться с дороги и возвратиться на нее, если придется прятаться. А небо было такое непривычное, что голова шла кругом, ноги то и дело цепляли обочину, как будто Живнов исполнял африканский танец.
Он оставил позади перекресток, впереди еще полкилометра пути. Он так хорошо запомнил это место, что, казалось ему, мог найти с закрытыми глазами. Нужно свернуть с дороги. Вот сейчас нужно свернуть и пройти метров двадцать. Здесь стояла машина, обстрелянная Леонардо. За ней прятались Мэрион с девочкой и Катала, и с зажигалкой наготове стоял сам Живнов.
Стоп! Вот она. Жевун дотронулся до остова «Шевроле», как революционер до крейсера «Аврора». Для него эта машины и была крейсером, застрявшим в африканских песках, крепостью, Москвой, которую он поджег и в ее дыму двинулся навстречу противнику. Вот так это было. Жевун не сомневался, что найдет снайперскую точку. Неделю назад мог найти по запаху, но хищники и насекомые уже сделали свое дело, и скелеты Лео, Кимби и Ниос теперь не восстановит ни один антрополог.
Вот здесь он первый раз пригнулся к земле, припал, как будто напиться, и, глотнув чистого воздуха, попер дальше.
Сто пятьдесят метров. Осталось сто с небольшим. Вот уже готов отстреляться из «горна», как вдруг…
Нет, он еще не до конца оправился от отравления. Сколько нужно времени, чтобы организм освободился от яда?
Здесь он оставил Леонардо, бросив ему на грудь снайперскую винтовку. Здесь же он выбросил из джипа вещи, принадлежащие Мамбо и ее спутникам.
Пора воспользоваться фонариком, единственной вещью, которой обладал Жевун. Он направил луч света себе под ноги, чуть в сторону, еще дальше. В пяти метрах впереди он увидел кучу барахла, среди которого в глаза бросался синий чемодан.
Живнов содрогнулся, представляя картину пиршества не одного, а минимум пары отколовшихся от прайда молодых самцов. Сюда их привлек запах пищи, и они не побрезговали трупами людей, опередив и гиен, и шакалов. Довершили дело крылатые падальщики. Тут и там валялись обрывки одежды, обувь. Лео или Кимби порвали пополам. Об этом говорила брючина с ремнем.
Вот и винтовка. Вещь, которую не тронула бы даже обезьяна. Жевун вынул магазин и передернул затвор, выбрасывая гильзу. Нажал на спусковой крючок, чтобы убедиться в работоспособности ударно- спускового механизма; он работал как часы. Поставив магазин на место, Жевун ощутил прилив сил. С этой винтовкой, считающейся одной из лучших, он обрел былую уверенность. Теперь ему не страшен ни зверь, ни человек.
В поселке ему придется хранить ее в разобранном виде, и Жевун уже сейчас решил потренироваться. Он отсоединил глушитель, обнажая коротенький ствол. Сложил приклад – алюминиевый каркас, обшитый пластмассой. Снова собрал и, прихватив из чемодана запасные магазины, хранящиеся в отдельных гнездах, быстрым шагом направился к африканскому скиту. Улыбнулся – впервые за последние дни: «Только бы мобильник Катала не положил жрице за пазуху». Он простил, почти простил его.
Николаева и Каталина разбудил телефонный звонок. Алексей глянул на экран, на котором высветился номер мобильника, оставленного в ските: звонить мог или выздоровевший Паша, или воскресшая жрица. Отметив время, толкнул товарища, который притворялся спящим. Катала открыл один глаз и недовольным, сиплым со сна голосом огрызнулся:
– Чего?!
– Ничего!
На протяжении многих дней утро для них начиналось одинаково. Они походили на двух заблудившихся в африканской пустыне псов; лаяли друг на друга («Чего?!» – «Ничего!»). Однажды едва не подрались. Остывать пришлось самим – разводил, кроме «маленького доктора», на много миль вокруг днем с огнем не сыщешь.
На этом плато было множество мест, где укрыть машину и укрыться самим сложности не представляло. На одну из террас, которая топорщилась полутораметровыми уступами, представляющими собой природное ограждение этой гигантской полки, они сразу, фактически без разведки, заехали на машине, и случилось это
