собой, — неуверенно пробормотал Эрик.
— Ерунда какая! — воскликнул гном. — Тебя учили выживать, тебя учили быть эффективным, тебя учили побеждать и возвращаться домой! Какого черта ты решил все это порушить? Тебя так старательно готовили — неужто для того, чтоб ты тупо перерезал себе горло? Да ты и не стал бы… Как следует подумав — не стал бы…
«Не стал бы?! Правда?»
— Ну… я мог бы вернуться к себе… в Ледгунд… — еще более неуверенно пробормотал бывший ледгундский лазутчик.
— И тебе пришлось бы рассказать твоему бывшему наставнику все, — кивнул Шарц. — Как ты убил человека, которому принес клятву верности. Сам подумай, стали бы тебе доверять? Тебе, один раз уже нарушившему клятву и убившему наставника?
Эрик молчал. Он и подумать не мог, что… А ведь верно… Эта дорога вела в пустоту. Хорошо, что она оказалась непроходимой. Хорошо, что у наставника столь крепкий затылок и такая потрясающая реакция. Хорошо…
— Так что я был не прав тогда, — продолжал Шарц. — Ты выбрал как раз самый правильный объект для нападения. Тебе нужно было сбросить, выплеснуть из себя то, что накопилось. А заодно убедиться, что я сильнее, что я достоин того, чтобы быть твоим наставником, твоим мастером. Что ж, я постарался доказать тебе это. Надеюсь, у меня вышло.
— Да, наставник, — кивнул Эрик.
«Интересно, а что бы было, не промедли я ту долю мгновения? Ты и тогда бы успел?»
— Что ж, займемся нашими делами, — вновь сказал Шарц. — Некоторое количество грязной алхимической посуды требует твоего самого пристального…
И вновь Эрик перебил его.
— Наставник, — робко, но упрямо проговорил он.
— Ну? — недовольно откликнулся Шарц.
— У меня просьба. Я не знаю, может, у гномов по-другому… — Эрик запнулся. «Только бы он не отказал! Только бы согласился!»
— Я слушаю, Эрик. — Нетерпеливо нахмурившийся гном мигом подобрел и обратился в слух.
«Понял, что для меня это важно. Так важно, что попросить боюсь… Как же хорошо ты все понимаешь! Так хорошо, что страшно делается!»
— Мне очень нужна одна вещь, — тихо сказал Эрик. — То есть не вещь, а… я не могу без этого… не привык… Слишком долго я был «фаласским храмовым послушником»… если бы у меня тогда не было стержня, я бы и в самом деле стал фаласским монахом…
— Тебе нужна «легенда»? — догадался Шарц.
— Да! — счастливо выдохнул Эрик. — Вы не поверите, наставник, я так изголодался без нее, что вчера полдня был конем и королевой! До самого вечера, пока вас убивать не собрался!
— Кем-кем ты был? — потрясенно вопросил Шарц.
— Конем и королевой, — ответил Эрик.
— Как у тебя это вышло? — изумился Шарц. — Насколько мне известно, гибрида коня и королевы даже в сказках не существует. Уже хотя бы потому, что за подобную сказку даже добрый король Джеральд под горячую руку голову оторвет самолично и лишь потом поинтересуется, как звали идиота-сказочника.
— Так то в сказках, — вздохнул Эрик. — А в жизни, припрет, и не такое случается…
Он вздохнул и рассказал все как было.
Шарц улыбался.
— Подумать только.
— Ага, — усмехнулся Эрик.
— Значит, так, — закончив улыбаться, сказал Шарц. — Детей своих я кой-чему обучил, но всерьез лазутчиков из них делать не намерен. И тебе запрещаю. В Олбарии, да и Ледгунде, этого добра и без нас достаточно. Хороших лекарей куда меньше. И не выдумывай, что они на кого-то там якобы «работают», это в тебе профессиональная подозрительность пляшет. Еще бы, столько лет прожить в месте, где подозревать приходилось всех, а потом вдруг без перехода оказаться там, где подозревать почти что и некого. Разве что нас с тобой, так и то ведь понапрасну. Не беда, пройдет… Здесь такое место, что любую душевную хворь как рукой снимает. А «легенду» тебе…
Эрик глубоко вдохнул и с наслаждением выдохнул. На губах его засияла мечтательная улыбка.
«Легенду! Легенду! Легенду!» — вопил лазутчик у него в голове.
«Белого и пушистого не бывает, да?! — ехидно поинтересовался у него Эрик. — Бывает только тусклое и острое?! Что, действительно только такое? На самом деле?!»
«Ну…» — замялся лазутчик.
«Ты, кажется, собираешься что-то взять из рук этого проклятого гнома? — продолжал издеваться Эрик. — Того самого проклятого гнома, который собирается „свести нас с ума“? Ты не забыл об этом?»
Лазутчик окончательно стушевался. Его жалкое бормотание перестало Эрика интересовать.
Если наставник даст ему «легенду», он простит ему попытки свести его с ума. Если у него будет «легенда», он согласен сойти с ума. Он на все согласен!
Шарц бросил на него быстрый тревожный взгляд.
— «Легенду», значит, — повторил он. — Что ж, вот тебе «легенда»: ты ученик олбарийского лекаря, который на самом деле является секретным агентом. Днем ты старательно моешь пробирки и помогаешь наставнику ставить приварки с притирками, а по ночам осваиваешь высокое искусство «сердца камня» и другие устрашающие и таинственные вещи. Пойдет?
— Пойдет. — Эрик улыбался.
«Что-то не похоже, чтобы мир собирался рассыпаться на осколки!»
«Может, просто еще не время?» — хмуро спросил счастливый лазутчик. Да разве это можно, показать кому-то, что ты счастлив? Да это почти то же самое, что показать, как ты несчастлив. Или даже хуже. Нельзя, нельзя демонстрировать свою слабость.
«А может, ты наконец заткнешься?»
Эрик улыбался.
— Боже, у меня такое ощущение, что солнце взошло прямо здесь! — ответно заулыбался Шарц.
— Так оно и есть, учитель, — выдохнул Эрик. — Где там ваши пробирки с колбами?
Шарц вновь бросил на него короткий тревожный взгляд.
— Эрик, я оказал тебе услугу, — промолвил он. — На мой взгляд, дурную. Тебе нужно учиться жить, а не играть кем-то придуманные роли. Ладно, обезболивание не всегда идет на пользу организму, но порой без него и вовсе не выжить. Мне бы хотелось, чтобы ты ответил мне встречной услугой.
— Если только это в моих силах, наставник, — все еще лучезарно улыбаясь, ответил Эрик. — Вы же знаете, я для вас все сделаю…
— В твоих, Эрик. Сделай милость, прекрати именовать меня на «вы» и переходи на «ты», будь добр!
— Э-э-э… конечно. Ну что, учитель, я пошел мыть эти самые
