Эрик вдохнул, выдохнул и открыл глаза.
— Воды? — тотчас спросили у него два голоса.
— Воды, — улыбнулся Эрик. — Но одного стакана будет достаточно.
— Я же говорил, что он быстро придет в себя, — произнес третий голос.
Эрик приподнялся на локте и принял стакан из рук Джека. Обожженные руки были забинтованы, но все-таки слушались. Сидящая неподалеку девушка — та самая! — выглядела слегка обиженно, видать, ей самой хотелось подать воду. «Ну да, я же ее спаситель! — смекнул Эрик. — А Джек у нее наверняка стакан выхватил! Вор есть вор! И чего он ко мне прилепился? Коня подержать — одно дело, но чтобы так…»
Он перевел взгляд на третьего и слегка напрягся. Этого человека он не знал.
Решительный сильный человек с аккуратной бородкой и седыми висками. «Может быть опасен!» — подумал лазутчик в его голове.
— Этот фаласский бальзам и мертвого подымет, — проговорил меж тем незнакомец.
«Так вот что за привкус у меня во рту!» — сообразил Эрик.
Вода была прохладной, замечательной…
— Еще, — попросил Эрик, протягивая стакан девушке. Та аж просияла, повернулась к кувшину. Джеку Эрик показал язык. Тот ухмыльнулся.
— Держи.
Эрик принял стакан. Улыбнулся. Посмотрел девушке в глаза. И вновь ему показалось, что их связывает какая-то незримая нить, вот только на сей раз ей ничто больше не угрожает.
— Как же нам благодарить тебя, юноша? — негромко спросил мужчина.
— Вам? — удивился Эрик.
— Ты спас мою дочь, — ответил он, и до Эрика наконец дошло.
— Ну… я просто подумал, что на моем месте сделал бы наставник.
— У тебя замечательный наставник, юноша.
— Меня зовут Эрик.
— Дэвид Мэлчетт, — представился мужчина.
— Энни, — улыбнулась девушка.
Она произнесла свое имя так, словно еще один стакан воды протянула. Эрик не мог не улыбнуться в ответ.
А потом присмотрелся к девушке и чуть не выпрыгнул из постели.
— Да что ж вы делаете? — возмущенно выдохнул он. ^-Энни самой лежать надо, а она мне воду подает!
— Э-э-э… как бы это повежливее… здесь только одна кровать, — ухмыльнулся вор.
— Вот и замечательно, — кивнул Эрик, выбираясь из-под одеяла. — Мне все равно пора вставать. А Энни пусть ложится, холодный компресс на голову и…
— Папа уже напоил меня бальзамом, — сообщила Энни. — Мне сразу стало легче. Этот бальзам помогает от всего на свете.
— На самом деле просто обезболивает и бодрит, — возразил Эрик, поднимаясь на ноги.
— Не скажи, — покачал головой Дэвид Мэлчетт. — Это питье спасало меня от приступов лихорадки. Да ты не рано ли вскочил, Эрик?
— Со мной ничего особенного не произошло, — отмахнулся он. — Поверхностные ожоги и перерасход сил. Я уже в порядке. Этот ваш бальзам — то самое, что было нужно. А вот Энни меня беспокоит. Что с тобой случилось тогда, наверху? Почему ты не прыгнула? Почему дверь была закрыта снаружи?
Энни нерешительно посмотрела на отца. Тот кивнул. Подвинул Эрику стул.
— Присаживайся, раз уж вскочил. А ты, Энни, рассказывай.
— Ничего со мной не случилось, кроме удара по голове, — чуть заметно поморщилась она.
— На тебя напали? Кто? Ты можешь его описать?
— Могу, — кивнула девушка. — Здоровенный такой тип. По виду вроде как из благородных, а глаза бегают, и складка у рта такая… брюзгливая. Мне он сразу не понравился.
— Но… почему ты его впустила? — удивился Эрик.
— А он раньше ее вошел, — ответил за девушку вор.
«Ну да, пока я валялся, они успели все обсудить!» — подумал Эрик.
— Мы только сегодня приехали в город, — рассказал Дэвид Мэлчетт. — Я отлучился по делам, а Энни отправилась погулять по городу.
— Когда я вернулась, этот тип был у нас в комнате, — вступила Энни. — И он тянулся к нашему сундуку. Я спросила его, какого черта он у нас делает. Я думала, что это может быть грабитель, и была готова выскочить за дверь и поднять шум, но он ответил, что это его комната и что он раньше нас сюда вселился. Он стал спрашивать, где его вещи, собирался пойти к хозяину, выяснять, почему так вышло, что в его комнату кто-то въехал. Он меня обманул. Я растерялась и позволила ему приблизиться. А он вдруг захлопнул дверь и ударил меня в живот и по голове. Это все, что я помню. Когда я очнулась, в комнате было полно дыма, голова кружилась и просто раскалывалась на части. Я кое- как встала, но дверь была закрыта снаружи. Я решила открыть окно, чтобы впустить воздух. Подошла к нему, и тут голова закружилась просто со страшной силой. Я вцепилась в подоконник и застыла, понимая, что еще чуть-чуть — и я упаду. На пол. Открыть окно в конце концов получилось, и я увидела толпу. Я стояла и смотрела вниз, не осознавая, что там происходит. А потом пришел ты… Это последнее, что я помню. Очнулась я от того, что Джек тряс меня за плечи и ругал на все корки.
— Я испугался, что вы оба помираете, — ухмыльнулся вор. — Бегал от одного к другому и тряс обоих.
— А потом прибежал мой папа и принялся трясти Джека, — улыбнулась Энни.
— Я был просто не в себе, — объяснил Дэвид Мэлчетт. — Когда мне сказали, что моя дочь… — Он замолчал, сжимая кулаки. — Когда мне потом сказали, что она жива, но неизвестные люди утащили ее невесть куда… когда потом кто-то указал мне куда и даже вызвался проводить…
«Этот последний наверняка был из тех услужливых незнакомцев, которые несли носилки и корзинку с лекарствами, вели коня и меня самого, которые проводили нас к гостинице и растворились, словно их и не было. Интересный ты все-таки человек, Джек… вор, говоришь? И какое же место ты занимаешь в воровской иерархии?»
— Ну вот, — подытожила Энни, — а у папы с собой оказался этот бальзам. Он напоил и меня, и тебя, как только сообразил, что Джека нужно не трясти, а благодарить и хвалить.
— Да ладно, что там я, — застенчиво потупился вор. — Вещи подержать всякий дурак может. Вот Эрик… это действительно да…
