— Эрик… — повторила Энни и посмотрела.
И Эрику вновь показалось, что он теряет сознание. Когда девушка вдруг поднимает на тебя глаза, а в них такое… такое… Он чувствовал… нет, он не знал, как называется то, что он чувствовал. Он давно подозревал, что в его подготовке имеются серьезные пробелы, но никогда еще не ощущал этого так остро. Желание завернуться в «легенду» вдруг охватило его с невероятной силой. Завернуться, укрыться, спрятаться… эти новые чувства, которые означают непонятно что… они могут быть опасны.
«Это еще хуже твоих сказок, — пробурчал лазутчик у него в голове. — От этого точно свихнешься. И потеряешь боеспособность!»
Это и решило дело. Эрик давно уже не доверял маленькому человечку у себя в голове. Правильно говорил наставник, «они — это очень большая наша часть, а им самим кажется, что они — это и все, что у нас есть».
«Завернуться в „легенду“? — сам себе возразил Эрик. — Делать мне нечего — прятаться. Когда на меня так смотрят. Когда на меня такая девушка так смотрит».
Он тонул в ее лучистых глазах, смотрел и не мог насмотреться. Где-то там, в голове, лазутчик громко вопил об опасности, но его никто не слышал.
«Надо будет научиться играть на лютне, — подумал Эрик. — Нарисовать то, что я чувствую, просто невозможно. Только сыграть».
Громко и решительно откашлялся Джек.
— Что? — очнулся Эрик.
— Ничего, — с ухмылкой ответил вор. — Просто вы уже полчаса друг на друга смотрите и молчите, я начал опасаться, что вам опять плохо.
«Полчаса? Не может быть, чтоб целых полчаса!», Дэвид Мэлчетт улыбался.
— Мне пора, — собравшись с мыслями, выдавил Эрик. — Наставник волноваться будет.
— Я провожу тебя, — заявил Джек. — А то мало ли, вдруг опять в обморок грохнешься.
— Когда поправишься, приезжай в гости, парень, — сказал Дэвид Мэлчетт. — Мы с Энни будем очень рады.
И он назвал адрес.
— Я знаю, где это. Покажу Эрику, — пообещал Джек.
— Приезжай, Эрик, — одними губами промолвила Энни.
— Обязательно, — кивнул он, вставая и делая шаг к двери. — Джек, конь и корзинка с лекарствами?
— Все на месте. Можешь не беспокоиться.
Они попрощались с отцом и дочерью и вышли.
— Джек! — вдруг потрясенно проговорил Эрик. — Я полчаса смотрел ей в глаза! Полчаса смотрел… и не запомнил, какого они цвета!
— Да понял я уже, что ты влюбился, — усмехнулся вор. — Пошли, чего встал?
Влюбился? Так вот как это бывает. Полчаса смотреть в глаза, обо всем забыть, обо всем на свете, раствориться в созерцании, исчезнуть в переливах неведомого чувства… Он, лазутчик, человек с идеально тренированной памятью, полчаса смотрел в глаза и не помнит, какого они цвета! Так это и есть любовь?
— Если ты что-нибудь скажешь, я вырву тебе язык, — сказал он Джеку.
— Какая жестокость, — фыркнул тот. — И глупость тому же. Если ты вырвешь мне язык, кто станет давать тебе мудрые советы?
— На кой я тебе вообще сдался? — покачиваясь в седле, то и дело морщась от боли — многочисленные ожоги давали о себе знать, — поинтересовался Эрик.
— Да как тебе сказать, — откликнулся шагающий рядом с корзинкой в руках Джек. — Мне вот интересно, чего ты еще учудишь.
— А если серьезно?
— Ты в самом начале, когда меня вдруг схватил, помнишь, спросил: «Ты кто?» — медленно проговорил вор.
— Помню, — кивнул Эрик. — Я спросил, а ты ответил.
— Думаешь, вор первому встречному так и представляется, вот, мол, я вор, держите меня, люди добрые?
— Думаю, что нет, — ответил Эрик.
— Вот, — сказал Джек. — А ты каким-то образом заставил меня это сделать. В единый миг заставил. Мне стало интересно. Когда ты доверил мне коня и корзинку свою, стало еще интереснее. Я тебе говорю, что я — вор, а ты мне — подержи, пожалуйста. Такое, знаешь ли, не каждый день встречается. Ну а потом, когда ты в дом бросился, когда на подоконнике стоял, а мимо тебя эта чертова вывеска пролетела, когда исчез в дыму и вылез на крыше… Эрик, я за тебя как за родного переживал, хочешь — верь, хочешь — нет! А потом, когда ты прыгнул… вот тогда я и решил.
Он замолчал, словно собираясь с духом, одернул на себе одежду и изрек:
— Эрик, ты прости, не знаю, как к тебе полным именем обращаться, а только… Эрик, возьми меня в ученики! Я буду очень стараться!
Эрик ожидал чего угодно, но это…
— Э-э-э… вообще-то я сам еще ученик, — напомнил он.
— Я думал, ты это просто так сказал, про наставника! — воскликнул Джек. — У тебя, такого, — наставник?!
— Да, — улыбнулся Эрик.
— Представить не могу, — потряс головой Джек. — Если ты сам мастер не из последних, то каков же наставник?!
— Боюсь, это неведомо даже мне, — честно ответил Эрик.
— А… чему он тебя учит? — восхитился Джек.
— В основном медицине.
— Медицине! Так ты и правда лекарь?
— Правда, — кивнул Эрик. — Только не лекарь, а ученик лекаря.
— Слушай, веди меня к своему наставнику! — заявил Джек. — Я тоже хочу быть таким лекарем!
— Хорошо. Отведу. Кстати, а что ты мне можешь про Энни рассказать? Вы о чем-то говорили, пока я без сознания валялся? Ведь говорили же!
— Девчонка отличная! — отрекомендовал вор. — В самый раз для тебя. Красивая, фигуристая, умная… Кстати, Эрик, ты дворянин?
— Нет, — удивленно отозвался Эрик. — А что, похож?
— Жалость какая, — вздохнул парнишка. — Папа в тебе души не чает, как же, геройский спаситель, все такое… а может и не отдать…
— Что ты имеешь в виду?
— Да замуж ее за тебя может не отдать, — пояснил Джек. — Он знаешь кто? Капитан. Да не абы какой. Поднялся из мелких купцов, чуть ли не из приказчиков, разбогател, на все деньги купил себе корабль, плавал, стал настоящим морским волком, а кроме того, составил точнейшую карту морских течений, за что был пожалован дворянским титулом из рук самого короля. Так что отдавать дочь за простолюдина… Эрик, а твой наставник дворянин?
