Медь промолчала. Они подошли к рабочим.
— Здравствуйте, — сказал археолог.
Карло поднял голову. Это был высокий блондин с налитыми кровью голубыми глазами. Он посмотрел на Афанарела ничего не видящим взглядом.
— Привет!.. — пробормотал он.
— Вы очень быстро прокладываете дорогу… — Медь была под впечатлением от увиденного.
— Это тяжело дается, — сказал Карло. — Грунт непробиваемый. Как камень. Только верхний слой песчаный.
— Иначе и быть не может, — объяснил Афанарел. — Здесь ветра не бывает, вот песок и окаменевает.
— Отчего же на поверхности не затвердел? — спросил Карло.
— До тех пор пока солнце прогревает почву, окаменелости не образуются, — объяснил археолог.
— А… — сказал Карло.
Моряк в свою очередь прекратил работу.
— Если мы хоть на минуту бросим молотки, эта сволочь Арлан тут же на нас накинется, — сказал он.
Карло снова запустил свой отбойный молоток.
— Вы что тут, одни работаете? — спросил Афанарел.
Ему приходилось кричать, чтобы хоть как-то быть услышанным. Длинный острый стальной клинок вгрызался в песок, но из-под него вырывалась лишь синеватая пыль, а жесткие руки Карло с отчаянием сжимали горизонтальные рукоятки молотка.
— Одни… — сказал Моряк. — Остальные ищут щебенку.
— Вы о тех трех грузовиках? — заорал Афанарел.
— Да, — проорал ему в ответ Моряк.
У него были косматые темные волосы, волосатая грудь и лицо изможденного ребенка. Он отвел глаза от археолога и уставился на молодую женщину.
— Кто это? — спросил он у Афы, в свою очередь отключив молоток.
— Меня зовут Медь, — сказала девушка и протянула ему руку. — Мы делаем то же самое, только под землей.
Моряк улыбнулся и нежно сжал тонкие нервные пальцы Меди в своей сухой, потрескавшейся ладони.
— Привет… — пробормотал он.
Карло продолжал работу. Моряк с грустью посмотрел на Медь:
— Из-за этого Арлана нам нельзя ни на минуту прерывать работу, а то бы мы пошли с вами в бар выпить по стаканчику.
— А как же жена?.. — закричал Карло, отодвинув молоток в сторону.
Медь рассмеялась:
— Что, ревнует?
— Да нет же, — сказал Моряк. — Она знает, я человек серьезный.
— Тяжело тебе здесь придется, — заметил Карло. — Выбирать особенно не из кого…
— Увидимся в воскресенье, — пообещала Медь.
— После утренней мессы, — пошутил Моряк.
— Здесь в церковь ходить не принято.
— А неподалеку, между прочим, живет отшельник, — заметил Афанарел. — Мы в принципе собирались к нему в воскресенье.
— Еще чего! — рассердился Моряк. — Лучше мы с малышкой выпьем в баре.
— Аббат придет и все вам объяснит, — сказал археолог.
— Ох! Черт! — воскликнул Моряк. — Терпеть не могу этих священников.
— А чем еще в воскресенье заниматься? — возразил Карло. — С женой и детьми гулять?
— Я тоже священников особо не жалую, — сказал Афанарел. — Но это — случай особый.
— Знаю, — кивнул Моряк. — Только сутану-то он носит!
— Он страшный шутник, — сказала Медь.
— Это еще хуже.
— Давай скорее, Моряк, — сказал Карло. — А то эта сволочь Арлан опять к нам прицепится.
— Ладно, ладно… — пробурчал Моряк.
Отбойные молотки снова вгрызлись в почву, и струи желтого песка опять взметнулись вверх.
— До свиданья, ребята, — попрощался Афанарел. — Сходите выпейте у Барридзоне. Скажите ему, что я потом за все заплачу.
И они пошли дальше. Медь обернулась и помахала рукой Карло и Моряку.
— До воскресенья! — крикнул Моряк.
— Заткнись! — сказал Карло. — Девушка уже пристроена.
— Ты об археологе? Он просто старый дурак, — заявил Моряк.
— Нет, — сказал Карло. — По-моему, он мужик хороший.
— Хороший старый дурак, — повторил Моряк. — Такие тоже бывают.
— Как ты мне надоел со своими глупостями! — сказал Карло.
Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба. Их массивные тела давили всей своей тяжестью на плотный грунт. Твердые пласты почвы отделялись и падали к их ногам, а песок жег им горло. Они настолько привыкли к грохоту, что могли разговаривать друг с другом даже шепотом. Обычно Моряк и Карло беседовали во время работы, чтобы не было так тошно от того, что ни конца ни края этому видно не было. И вот теперь Карло начал мечтать вслух:
— Когда мы закончим работу…
— Этого не будет никогда…
— Но должна же эта пустыня когда-то кончиться…
— Тогда будет другая работа.
— Мы сможем наконец поваляться, отдохнуть…
— Больше не работать…
— И никто нам не будет мешать…
— А вокруг только земля, вода, деревья, а рядом — та красивая девушка.
— Бросить к черту этот молоток…
— Мы никогда с этим не разделаемся.
— Еще эта сволочь Арлан…
— Бездельничает целый день, а зарабатывает больше, чем мы.
— Этого не будет никогда.
— А вдруг пустыне нет конца…
Их жесткие пальцы не выпускали молотка ни на минуту, кровь высыхала у них в жилах, голосов почти не было слышно — только тихий шепот, томительный, едва различимый за грохотом молотков, стон, витающий вокруг их потных лиц, у уголков обожженных губ. Под грубой потемневшей кожей выступали напряженные узловатые мышцы — твердые бугорки, перекатывающиеся по руке в согласованных звериных прыжках.
Глаза у Карло были полуприкрыты, всей рукой своей — от кисти до плеча — он ощущал движения стального клинка и вел им не глядя, полагаясь всецело на свой инстинкт.
Прямо за ними располагался длинный, уже прорытый, затененный проход сквозь дюну, грунт был грубо выровнен, а они все глубже и глубже уходили в ее каменную плоть. Наконец, порушив очередной затвердевший слой, они вновь увидели близлежащие дюны, а вдали на соседнем склоне промелькнули крошечные фигурки археолога и оранжевой девушки. Позади послышался грохот оседающих пластов. Скоро им придется прекратить работу, чтобы расчистить скопившийся грунт; грузовики еще не возвращались. Частые удары стального поршня об окаменевшую почву и свист выхлопных газов чудовищным эхом отражались от стен выемки, но ни Моряк, ни Карло уже не слышали этого: перед их взором расстилались зеленые, залитые солнцем просторы и крепкие обнаженные девушки ждали их, раскинувшись в прохладной
