Анака вернулся в машину, захлопнул дверцу и отъехал.
Уайт, положив Эйнджел руку на плечо, проводил ее до лифта. Эйнджел не сопротивлялась и ничего не говорила.
Они вошли в лифт, и Уайт приложил к сенсору свой полицейский значок.
— Детектив Моррис Уайт, третий этаж.
— Подтверждаю, — отозвался лифт.
Эйнджел сделала несколько вдохов и попыталась заговорить:
— Куда мы направляемся?
Створки дверей раскрылись, и Уайт подвел ее к столу, за которым с явно скучающим видом сидел человек в форме.
По всей видимости, Уайт чувствовал себя не в своей тарелке. Он первым обратился к сидящему за столом:
— Мне назначена встреча в комнате для опознаний.
— Детектив Уайт, правильно?
Человек в униформе протянул руку. Уайт отдал ему свой значок, и коп приложил его к сканеру.
— Юристы ждут вас в комнате 5-А.
— Юристы? — переспросила Эйнджел, пытаясь хоть немного быть в курсе происходящего.
— Мы хотим, чтобы вы провели опознание подозреваемых.
Они прошли мимо стола и дальше вдоль длинного коридора. Через равные промежутки на их пути попадались двери. Одна из дверей, почти в самом конце коридора, была открыта. Не доходя до конца, Уайт остановился.
— Вы готовы к этому?
— Я? К опознанию подозреваемых? — медленно проговорила Эйнджел.
Она согласилась пойти с копами только потому, что все еще находилась в шоке. Она так и не научилась доверять полиции и теперь только начала раздумывать, что же происходило в самом деле. Кого, черт возьми, ей предстояло опознать? Байрона она почти не знала.
«Ага, — проговорила цинично настроенная половина мозга, — тогда почему ты так переживаешь по поводу всего этого?»
«Потому что могла бы выйти за него замуж», — ответила она себе.
«По любви, — не унимался сидящий в ней циник, — или потому что он был единственным лицом, проявившим хоть какой-то интерес к потрепанному кролику, который только что вырвался из объятий улицы и обрел собственный дом?»
— Тогда поговорим внутри, — сказал полицейский, приняв ее молчание за согласие.
Уайт не отпускал Эйнджел от себя до самой двери комнаты под номером 5-А, куда они вошли и закрыли за собой дверь. У дальней стены комнаты стояли смотровые экраны. Перед ними — стол и два пустых стула. С каждой стороны от стола также стояло по стулу, на которых уже сидели какие-то люди.
На присутствующих были темно-синие костюмы консервативного покроя. Человек справа оказался рыжеволосой женщиной, которая лениво перебирала клавиши на карманном компьютере. Второй из присутствующих был хорьком-моро. Хорек искоса посмотрел на вошедших и, хмыкнув, обратился к Уайту:
— Вы все сказали свидетельнице?
Уайт вздохнул.
— Мисс Лопес, позвольте представить вам мистера Игалеса, общественного защитника.
Хорек коротко кивнул.
— А это миссис Гарднер, помощник прокурора округа.
Гарднер оторвала взгляд от клавиатуры, и голова ее в знак приветствия едва заметно качнулась.
В комнате находилось еще одно лицо. Возле двери у контрольной панели сидел полицейский в форме. Представлять его Уайт не стал. Стулья в комнате были расставлены так, что, когда Эйнджел села, она не могла видеть этого копа.
Уайт сел рядом с ней. Лица их были обращены к стене со всевозможными контрольными таблицами. Он пододвинул к ней микрофон.
— Я хочу, чтобы вы знали, что находитесь здесь в качестве свидетеля, а не подозреваемого. Но у вас есть право пригласить собственного адвоката.
«Ага, моро с адвокатом. Моро-официантка, бывшая предводительница уличной банды и адвокат. Интересно, откуда был этот Игалес родом и кого он защищал?»
Эйнджел вздохнула и спросила:
— Что вы от меня хотите?
Заговорила Гарднер, помощник прокурора:
— Нас интересуют события, происшедшие 27 октября 2059 года.
После длинной паузы Эйнджел наконец проронила:
— В понедельник, что ли?
Все стало на свои места. «Кроличья нора». Подозреваемыми Уайта были…
Трое пинков, что напали на нее!
С тех пор как Уайт и Анака взяли ее, она все еще пребывала в состоянии шока и бесчувственности. И до тех пор, пока не появился осязаемый объект для гнева, она не подозревала насколько сильно была взвинчена. Она прикусила нижнюю губу и почувствовала солоноватый вкус крови. Ей отчаянно хотелось пнуть что-нибудь ногой.
Как жаждала она расквитаться с этими кожаными головами!
Ей начали задавать вопросы относительно «Кроличьей норы» и тех пинков, что напали на нее. И если вопросы помощника прокурора были спокойными, иногда наводящими, то общественный защитник почему- то все время кипятился. Он был жестким и озлобленным и словно старался отыскать в ее ответах слабые места. Но, поскольку ему это не удавалось, он пытался изобразить ее в самом худшем свете.
Вопросы сопровождались каким-то странным ритмичным звуком, похожим на барабанный бой. И только потом Эйнджел осознала, что это она сама постукивала о пол ногой.
Игалес достал ее. Нет, ничего такого, что могло бы опорочить ее, ему не удалось из нее выудить. Однако, ссылаясь на ее приятеля-моро, он хотел все представить так, как если бы она спровоцировала что- то…
— Итак, вы утверждаете, что, размозжив половые органы того мужчины, вы не превысили необходимой для самообороны силы? — спросил хорек.
— Эти трое бритоголовых пинков собирались проткнуть меня, как футбольный мяч.
Ритм, отбиваемый ногой, против ее воли ускорился вдвое. В такт постукиванию стол ходил ходуном. Тут Эйнджел поняла, что Уайт недоуменно смотрит на нее.
— Я не видела иного способа, как выйти из…
Эйнджел, как разжавшаяся пружина, подскочила на стуле и резко наклонилась к нему:
— Вас когда-нибудь насиловали, Игалес?
Она изумилась тому спокойствию, с каким прозвучал ее голос.
— Мисс Лопес… — произнес Уайт.
Он, желая успокоить ее, положил руку ей на плечо.
— Насиловали, мистер общественный защитник?
Теперь помещение заполнилось бешеным стуком ее сердца и запахом крови из прикушенной губы. Она явно ходила по лезвию бритвы и была готова вот-вот сорваться.
Биотехнологи всего мира моделировали моро для участия в сражениях, поэтому большинство моделей хранят в своих генах запись о боевых рефлексах. Эйнджел оставалось довести «до ручки», тогда от бурлящего в ней адреналина она просто взорвется.
— Нет…
По виду хорька можно было сказать, что по исходившему от Эйнджел запаху он понял, как сильно достал ее. Страх, который он источал, и испуганное биение его сердца только подлили масла в огонь.
Больше она не могла владеть собой, словно кто-то стоял сзади и толкал ее в спину, вынуждая к действию. Она дошла до точки, когда каждая ее клеточка занялась огнем и предупреждала об
