Я изумленно посмотрела на него.
– За меня?
– Да, конечно, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Вы сказали, что собираетесь подождать десять дней следующего письма, и мне показалось это очень разумным. За это время вы успеете сделать необходимые приготовления к дороге и решить, как надо действовать. Но вы обещаете еще раз со мной все обсудить через неделю?
– Да. Да, я обязательно сделаю это.
– Благодарю вас. – Он сел в двуколку и несколько секунд пристально смотрел на меня. – Немногие люди способны долго помнить добро, Джейни. Вы – одна из таких немногих.
Я не обратила особого внимания на его слова, потому что была поглощена другой мыслью.
– Мистер Хэйуорд, когда Элинор вернется, вы попросите ее выйти за вас замуж?
Он засмеялся.
– Кого-нибудь из вас двоих попрошу обязательно. Кого именно, еще не решил.
Он снова меня поддразнивал, и в ответ я смогла рассмеяться, поскольку чувствовала облегчение, почти что радость, ибо приняла решение и знала, что мне надлежит делать. В течение следующих нескольких дней я приобрела расписания отплытия парома через Ла Манш и железнодорожной дороги на континенте. Я купила также и брошюры судоходных компаний, чтобы выяснить самый быстрый путь от Борнемута до Афин. Все это я тщательно изучила.
Наилучшим маршрутом, по-видимому, было добраться до Парижа, а там сесть на Восточный экспресс. Он всего лишь за шестьдесят часов доставит меня в Стамбул, а оттуда можно менее чем за два дня добраться до Афин. Остановившись на этом маршруте, я подробно его расписала, составив перечень того, что мне необходимо заказать или приготовить. Покончив со списком, я попила чаю и отправилась в сад.
Час или два я посвятила тому, что подрезала многочисленные розовые кусты, обрывала увядшие головки петуний, укрепляла с помощью колышков другие цветы. До появления в Ларкфельде я ничего не смыслила в садоводстве, да и сейчас не слишком в нем разбиралась, но оно очень увлекло меня. Я уже давно уговорила Доусона, нашего старшего садовника, научить меня двум-трем простым операциям и разрешить выполнять их мне самой.
Было очень нелегко работать в жару, и я с наслаждением предвкушала вечернюю ванну, самый любимый момент в моем распорядке дня. В подвале 'Приюта кречета' имелся большой бойлер, который ежедневно обеспечивал нас горячей водой. Купание здесь всегда вызывало во мне восторг, в особенности когда я вспоминала, как в детстве мне приходилось стоять в чане с водой.
Когда умер мистер Лэмберт, мы с Элинор заставили себя продолжать обедать в столовой, хотя, видя пустой стул, еще острее чувствовали свое горе. Теперь по крайней мере у меня печаль прошла. В отсутствие Элинор я продолжала есть там одна, а сердечная боль уступила место счастливым, благодарным воспоминаниям о смехе и дружеских разговорах, царивших раньше за этим столом.
Поужинав салатом и холодным мясом, я перешла в гостиную, где ко мне присоединилась миссис Берке, и мы принялись обсуждать домашние дела – счета, предстоящие на следующей неделе покупки и тому подобное. Затем, по настойчивой просьбе миссис Берке и с ощущением полной непригодности к возложенной на меня миссии, я послала за служанкой, которую мы недавно наняли, для того, чтобы сделать ей внушение за скверное отношение к работе. Я старалась вести себя, как взрослая, и делать все, как делала бы в подобной ситуации Элинор, но, судя по тому, что, когда служанка ушла, миссис Берке только вздохнула и закатила глаза к небу, мои усилия не были особенно успешными.
Перед сном я вновь перечитала письмо Элинор. Внимание мое приковала следующая строчка: 'Пожалуйста, помолись за меня, Джейни'.
Очень странно. На Элинор это совсем не похоже. Ее отец всегда шутил, что она – христианка скорее по привычке, чем по убеждению. В любом случае, очень странные слова, они, в сущности, ни с чем не соотносились в письме, возникали как-то вдруг и не имели продолжения. Без сомнения, именно эти слова навели Дэвида Хэйуорда на мысль о присутствующих в письме отчаянных нотках.
Сидя на краю кровати, я огорченно глядела на письмо и теребила висевший на шее серебряный медальон. После проповеди викария о губительности предрассудков я порой испытывала небольшое чувство вины из-за уверенности, что этот мой талисман, данный Мистером, принес мне чудесную удачу. В сущности, само стихотворение на хинди утверждало совершенно обратное, и тем не менее я никак не могла отказаться от этого представления. Кроме медальона, все, что осталось от моего прошлого, – это лежавшие в одном из ящиков комода ленточка от соломенной шляпы, которая была на мне, когда я встретила мистера Лэмберта, и две мои книги – Библия и 'Истории про Джессику'.
Я осторожно достала потрепанную Библию, опустилась возле кровати на колени и начала листать страницы. По правде говоря, я не особенно хорошо умела молиться и затруднилась бы точно определить собственные религиозные представления. Живя с Сембуром, я начала читать Библию с шести или семи лет, но почти ничего в ней не понимала. Даже сейчас в голове у меня была изрядная путаница из-за того, что детство я провела в мире монастырей, лам, мантр, веры в карму и перевоплощения.
'Пожалуйста, помолись за меня, Джейни'.
Я знала, что Элинор была крещеной и прошла конфирмацию в англиканской церкви. Она попросила меня молиться за нее, и я буду делать это каждый вечер, пока мы не воссоединимся. Закончив молитвы, я негромко прочла двадцать третий псалом. Мне было не по себе. Вставая, я облокотилась о кровать так неудачно, что Библия упала на покрывало. Я попыталась ее подхватить, но зацепилась большим пальцем за тесемку ночной рубашки, в результате чего еще больше подтолкнула книгу, и она, отлетев в дальний край кровати, упала оттуда на пол. К тому же, пытаясь подобрать ее, я умудрилась удариться ногой о кровать.
Сидя на полу, я потирала ногу и бесилась на собственную неловкость. Когда боль утихла, я поднялась и проковыляла к Библии, чтобы подобрать ее и разглядеть, не причинило ли падение книге какого-либо вреда. К своему облегчению, я обнаружила, что переплет цел и страницы не посыпались. Теперь нужно было проверить то, что мистер Лэмберт именовал «форзац» – листы в начале и конце книги, приклеенные к внутренней поверхности кожаного переплета.
Задний форзац, потемневший от времени, как оказалось, треснул внизу, но щель была какая-то странно ровная, больше похожая на специально сделанный разрез, чем на результат падения книги. Я решила, что приклеить бумагу обратно будет совсем не трудно, и, пожалуй, стоит сделать это сейчас, не откладывая до
