Гхош ничего не сможет предпринять, но оказалось, что мы ошиблись.
Сейчас я перехожу к самой ужасной части своего повествования, Джейни. Мне до сих пор снятся кошмары и будут сниться всю жизнь. Ты и твои родители, конечно, жили во дворце, а я – в маленьком красивом бунгало между дворцом и бараками. Вместе со мной жила женщина, которое вела мое хозяйство. Ее звали Парвати'.
Парвати… Это имя Сембур иногда произносил во время своих кошмаров, и я вспомнила, что в пещере на вершине перевала Чак он сказал Мистеру, что Парвати была его женой. Возможно, он и в самом деле был женат на индианке, возможно, жил с ней просто так, но, разумеется, он не стал вдаваться в такие подробности в письме, адресованном маленькой девочке.
Я снова вернулась к старательно выведенным строчкам.
'Однажды ночью ко мне пришла личная служанка махарани. У нее на руках была ты. Она сказала, что ее хозяйка и полковник умирают. Полковник велел, чтобы я, никому ни о чем не говоря, немедленно явился к нему. Мы оставили тебя с Парвати, а служанка, которую звали Павала, провела меня во дворец через что-то вроде подземного хода, начинавшегося в сухом рву.
Как только мы вошли в большую спальню, я сразу понял, что ни твоей матери, ни твоему отцу уже ничем не поможешь. Это был яд, не знаю, какой именно и как им его дали. Девушка сказала, что яда было целых два, один из железы лягушки, но какой-то особенной, которая живет в других странах, а также мелко порубленные усы тигра. Она сказала, что они действуют как стальные иглы. Трудно писать, я никогда не видел такой страшной агонии. Их мышцы сжимало в таких спазмах, что, казалось, вот-вот сломаются кости. Прости, но я вынужден рассказать тебе о том, как страшно они страдали, Джейни, чтобы ты не думала обо мне плохо из-за того, что мне сейчас предстоит тебе описать.
Твой отец был на полу, по его подбородку струилась кровь. Он кусал свою офицерскую трость, и она была уже почти что изгрызана. Махарани, бедная, находилась около него, и он держал ее за запястья, потому что она обезумела от боли и пыталась ногтями вырвать у себя желудок. Я не буду продолжать описание, Джейни. Молюсь, чтобы Гхош вечно горел в аду за то, что он сделал'.
Я сжалась от ужаса. Кровь отхлынула у меня от щек. Сембур отнюдь не был писателем, но из этих простых слов возникала картина столь ужасная, что я не могла ее вынести. Не знаю, сколько времени я просидела, прижав ладони к глазам и собираясь с духом, чтобы продолжить чтение. Знаю только, что через какое-то время передо мной опять возникли написанные Сембуром строки.
'Твой отец выплюнул трость и прохрипел, чтобы служанка ушла. Потом в промежутках между конвульсиями он говорил: 'Мы обречены, старший сержант. Ради Господа Бога, облегчи это моей любимой.
Сначала до меня не дошло, но потом я понял, и мне захотелось убежать. Я сказал ему: 'Сэр, я не могу. Я люблю ее, как родную дочь'. 'Тогда помоги ей, вот проклятье!' – то ли выкрикнул, то ли прошептал он.
Когда я ушел из бунгало, то надел ремень, а в него был продет штык. Я вынул его, опустился на колени и быстро ударил под второе ребро. Она мгновенно затихла.
Полковник выпустил ее запястья и упал рядом. Он обхватил руками живот и прохрипел: 'Слава Богу, ты сделал сейчас для меня больше, чем когда-либо, старший сержант'. Потом у него опять начались конвульсии, и я молился, чтобы он умер, но он не умер. Я сказал: 'Сэр, я подниму армию, и к утру собака Гхош будет висеть в петле на дворцовой площади.
'Не будь дураком, – выдавил он. – Это Индия. Победитель получает все'.
Это была правда. Я знал, что после смерти твоей мамы армия не пойдет за мной против Гхоша. Они тоже понимали, что в Джаханпуре должен как можно скорее появиться новый правитель, иначе его может захватить одно из соседних княжеств. И армия, и население предпочтут скорее иметь махараджей Гхоша, чем быть проглоченными соседом. Они наверняка догадаются, что махарани убил именно Гхош, что бы он при этом ни рассказывал, но вообще в Индии это дело довольно обыкновенное. Возможно, они будут даже немного восхищаться его ловкостью.
Потом я вспомнил, что законной правительницей должна стать ты, Джейни, но тебе было только два года, так что Гхош правил бы вместо тебя и не дал бы тебе дожить до совершеннолетия. Твой отец прекрасно все это понял. Несмотря на терзавшую его боль, он говорил: 'Канцелярия вице-короля хочет здесь стабильности, поэтому они поддержат Гхоша. Это политика. Ты должен увезти отсюда Джейни, я обещал это Ее Высочеству до того, как она…' – он осекся, но я понял, что он хотел сказать: до того, как она сошла с ума от боли.
'Есть, сэр. Каков приказ?' – спросил я.
'Немедленно унеси ее отсюда, – велел он. – Иди на север. Пусть Парвати сообщает тебе о том, что здесь происходит, но сам никому ничего не рассказывай. Тебе понадобятся деньги. Возьми драгоценности, которые на Ее Высочестве'.
Он закрыл глаза, и у него опять начались судороги. Я снял драгоценности с ее тела. После того, что я сделал, мне хотелось пойти и пустить себе пулю в лоб, чтобы все забыть, но я должен был подумать о тебе, Джейни.
Потом твой отец сказал, чтобы я ему помог, потому что сам он не в состоянии держать штык, и я это сделал, то же, что и твоей матери. Да простит меня Бог за то, что я совершил в ту ночь, но я до сих пор не знаю, что можно было сделать еще'.
Бедный мой Сембур. Откинувшись на спинку стула, я беззвучно плакала по матери, по отцу, по самому Сембуру, прижимая рукав халата к глазам, чтобы слезы не падали на хрупкую бумагу. Чуть-чуть успокоившись, я продолжила чтение, понимая, что самое страшное я уже знаю.
'Я, как было приказано, пошел с тобой на север, а через неделю в холмы, где я прятался, пришла Парвати. Она рассказала, что Гхош и его лизоблюды сочинили историю, будто я решил ограбить махарани, потому что хотел убежать с ее служанкой Павалой, но меня застали на месте преступления, и тогда я злодейски убил махарани и ее мужа. Они сказали, что Павала во всем призналась, а потом повесилась в тюремной камере от стыда за то, что совершила.
Парвати сказала, что армия в это не поверила, но притворилась, будто верит, потому что после смерти Ее Высочества жалованье солдат зависело от ее преемника, а Гхош пообещал им щедро платить. Еще она сказала, что обо всем сообщили британской армии и гражданским властям, и за мою поимку назначена награда. Весь штат дворца уволили, Гхош все заполнил своими людьми.
Я ничуть не был всем этим удивлен, Джейни, потому что у меня было время подумать и догадаться, что будет делать Гхош. Что меня удивило, так это то, что он не сказал, что я забрал тебя с собой. По-видимому,
