Потом я начала размышлять, должна ли я что-то предпринять ввиду сделанного открытия. Итак, по идее я являюсь законной правительницей индийского княжества. От этой мысли меня вдруг начал душить почти истерический смех, ибо утомление и сильное эмоциональное перенапряжение повергли меня в состояние душевной неустойчивости. Если спустя шестнадцать лет Чандра Гхош по-прежнему правит, ему нечего меня опасаться. Я не хочу быть индийской принцессой и сидеть на княжеском троне. Я хочу остаться тем, кто я есть, жить в Англии, ездить время от времени за границу, работать для Элинор. Со временем я, наверное, полюблю кого-нибудь и выйду замуж.
Мои представления о будущем были довольно туманными, я не имела каких-то твердых планов. Я словно прожила три различных жизни – в Смон Тьанге, в Бермондсее и здесь, с мистером Лэмбертом и Элинор. Они открыли мне дорогу в мир, где я была так счастлива, как вообще может быть счастлив человек. Прекрасно, если мне удастся открыть еще какие-то новые главы в своей жизни. Проще всего было бы не делать ничего, убрать бумаги и Библию и притвориться перед самой собой, что я не совершала никакого странного открытия… Но, безусловно, у меня есть долг перед трагически убитыми родителями. И если Чандра Гхош все еще жив, разве не следует сообщить властям о его преступлении?
Когда я, наконец, уснула, мне приснилось, что сквозь сильный буран я еду на своем пони, Иове, по незнакомому перевалу вслед за Мистером, который сидит на своем большом черном Флинте. Мы ищем Сембура, он потерялся. Я все время кричу Мистеру, что мы едем не в ту сторону, но он, по-видимому, меня не слышит. Пришпорив Иова, я нагоняю Мистера, он поворачивается в седле ко мне лицом… но это не Мистер: в капюшоне, который поднимается над его плечами, вовсе нет головы, я вижу его подкладку.
Я закричала, развернула Иова и галопом понеслась прочь по перевалу, зовя Сембура. Буран прекратился, сияет солнце, и прямо передо мной возникает виселица, вокруг которой стоят солдаты. Сембур там, он сидит верхом на Баглере, на нем только рубашка и брюки, его руки привязаны к телу цепью, обернутой вокруг него много раз.
Мною овладевает бешеная ярость. Я скачу к виселице, шепотом отдаю приказ Иову, и он начинает копытами крушить ее доски и перекладины. Солдаты кричат, но я обращаюсь к их лошадям, и те встают на дыбы и пятятся. Я оказываюсь около Сембура, хватаю конец цепи и выдергиваю ее. Оковы спадают, и вот мы уже мчимся рядом по залитому солнцем склону. Я плачу от облегчения. Посмотрев на Сембура, я вижу, что он намного моложе, чем запомнился мне. Наверное, это Сембур из моих самых первых воспоминаний. Кончики его нафабренных усов остры, как иглы, и блестят медным блеском. Он откидывает голову и весело, беззаботно смеется. Я никогда в жизни не слышала, чтобы он так смеялся.
В шесть часов я проснулась совершенно разбитая, вдруг осознав, насколько эгоистичны и безответственны были мои ночные размышления. Мне ни разу не пришло в голову самое важное. Натягивая халат, я побежала вниз, на кухню, позвала Бриджит, которая разжигала большую плиту. Я попросила ее наполнить для меня ванну прямо сейчас и приготовить для завтрака только хлеб, масло и ветчину, а также чай, потому что я собираюсь рано отправиться по делам.
– Хорошо, мисс, – Бриджит, поднимаясь с колен, выглядела несколько расстроенной, и это меня озадачило.
Я вполне сама могла наполнить ванну и с удовольствием приготовила бы себе легкий завтрак на кухне, но Элинор излечила меня от подобных наклонностей: 'Никогда не посягай на обязанности слуги, Джейни. Это их огорчает. Иногда что-то гораздо легче сделать самой, но они воспринимают это как угрозу их средствам существования. К тому же это не укладывается в их представление об иерархии'.
Мне казалось, что сейчас я не совершила подобной ошибки, и, поднимаясь впереди Бриджит по лестнице, я спросила:
– Что-нибудь не так, Бриджит?
– Нет, мисс.
– Ну, перестань, Бриджит. Я же тебя хорошо знаю.
– Ах, мисс, вы не позвонили. Полли, ну та, которая служит у майора Эллиота, она будет рада надо мной посмеяться, если узнает, что моя молодая леди бежит на кухню вместо того, чтобы звонить.
Я вздохнула, чуть было не извинилась, но передумала и просто сказала:
– Хорошо, в следующий раз буду звонить.
Пожалуй, Элинор все-таки не отучила меня огорчать слуг.
Дэвид Хэйуорд жил в коттедже, который был окружен примерно полутора акрами весьма неухоженного сада. С двух сторон его огибал небольшой ручей. Несмотря на приличный размер, коттедж был построен довольно бестолково. С помощью строителей Дэвид превратил три комнаты в операционную и миниатюрную больницу для маленьких животных. Каждый день в семь утра приходила сестра кузнеца Рози, довольно хмурая и молчаливая старая дева, которая вела хозяйство. Она без устали работала, поддерживая коттедж в идеальной чистоте, подавая еду и ревниво оберегая своего хозяина от бестолковых фермеров и всех остальных, кого она подозревала в неучтивости по отношению к нему или намерении попусту его беспокоить.
Дэвид Хэйуорд вставал рано. Этим чудесным утром он наверняка завтракал около увитой виноградной лозой решетки радом с коттеджем. Когда я ранним утром отправлялась на конную прогулку, нам часто случалось махать друг другу рукой. При этом он неизменно сидел за своим маленьким столиком в рубашке с короткими рукавами, а к кувшину с молоком была прислонена утренняя газета.
В половине девятого я уже сидела за тем же самым столиком. В горле у меня пересохло, потому что речь моя продолжалась без остановки почти что полчаса. За это время я вкратце рассказала о моем детстве в Смон Тьанге, про которое он и так в общих чертах знал, затем о Мистере, о Сембуре и его смерти на перевале Чак, а также о грозившей мне самой гибели. Затем я перешла к жизни в Англии, в приюте и, наконец, в 'Приюте кречета'.
Он лишь дважды перебил меня, желая кое-что уточнить. Сейчас он дочитывал последние строчки письма Сембура. Я в ожидании теребила волосы. Он поднял голову, окинул меня долгим, заинтересованным взглядом и позвал:
– Рози!
Она появилась из кухни и подозрительно посмотрела на меня. Дэвид сказал:
– Принеси, пожалуйста, еще свежего чая, Рози. Мисс Берр, несомненно, мучает жажда.
Рози недовольно кивнула. Когда она поднимала чайник, мышцы на ее голом запястье вздулись. Дэвид Хэйуорд вернулся к первой странице письма и принялся его перечитывать.
