– Да, «Степана Разина» снимаем. Вот натуру отсняли, восемьсот метров.
– Как восемьсот, а мне вчера докладывали, восемь тысяч метров израсходовано пленки, и еще четыре просят, надо дать.
– Так ведь это пленки израсходовано восемь тысяч, – так вежливо говорит Иван Константинович Правов, – а полезных метров снято восемьсот.
– А остальные что, бесполезные? – говорит Дукельский.
– Так у нас, видите ли, такой порядок: по сценарию восемьсот полезных метров, а пленки мы тратим…
– Все ясно, – говорит Дукельский, – понятно. Товарищ Зельдович, пишите: «При обследовании студии, при первой же беседе обнаружено противозаконное деление снятых метров на полезные и бесполезные. Издать приказ об отмене бесполезных метров и запрещении снимать бесполезные». – Сказал, оглядел всех и добавляет: – А вот не советовали выезжать. Нет, надо выезжать, раз можно обнаружить…
Все сидят молча, глаза у всех повылезли из орбит. Иван Константинович Правов было начал что-то блеять, но на него шикнули.
Зельдович – он близорукий и косой, астигматизм у него, глаза совсем скрестились, – говорит:
– Семен Семенович, мы потом. Это я вам доложу…
– Чего докладывать?
– Ну, мы потом поговорим.
Дукельский осмотрел всех, видит – что-то не то.
– Ну ладно, – говорит, – это мы еще обсудим. Так, значит, сколько вы сняли-то полезных?
– Восемьсот метров.
– Есть там это все, и как движутся, и как говорят и, так сказать, и вот это все – и корабли, и лица, все?
– Да, все есть.
– И говорят?
– Да нет, еще не говорят. Натуру мы немую снимали, в основном звук черновой, будем потом снимать…
Он говорит:
– Восемьсот метров, и еще не говорят. А семь тысяч бесполезных. Я в этом еще разберусь. Ну ладно, можете идти. Следующий.
А следующим был Эйзенштейн. Вошел он как раз с Васильевым. Они должны были вдвоем, по приказу Шумяцкого, снимать «Александра Невского». Ну, тут раздражение Дукельского нашло натуральный выход: опять вдвоем! – и он спросил у Эйзенштейна:
– А один вы не можете?
– Ну, тут мы ему разъяснили, как могли, это дело. И. он отменил приказ Шумяцкого, оставил Эйзенштейна одного, так что действительно польза какая-то от этого посещения была.
Ну, вот так, вызвали по очереди всех режиссеров, по одному, по два. Дукельский встает довольный, похрустел костями, размялся, вышел на середину комнаты, подошел ко мне:
– Вы председатель творческой секции?
– Да.
– Ага. Так вот, вывод сделайте из сегодняшнего моего посещения.
Я говорю:
– Сделаю.
– И вот еще. Вы что сейчас делаете?
Я говорю:
– «Пиковую даму».
– Зачем?
Я говорю:
– Да вот, ставлю. Сценарий давно готов, делаю «Пиковую даму».
– Зачем?
Признаться, у меня сердце захолонуло. Я ему говорю:
– Я не оперу ставлю, я повесть Пушкина ставлю.
Он говорит:
– Ладно, посмотрим, посмотрим. Вот что, в связи с «Лениным в Октябре» подготовьтесь. Подготовьтесь…
А «Ленин в Октябре» уже на экране был. Я ничего не понимаю и говорю:
– К чему подготовиться?
