рядом с которым не только обстоятельный Стасик, но и кто-нибудь порасторопнее частенько выглядел мямлей.
— Дашь опровержение, понял? — бросил Валерий затюканному редактору и поспешил на третий этаж, в 5-й «Б».
…Пятиклассники интересовались единственно спортивной стороной поступка Хмелика. Они пропустили мимо ушей ядовитые слова, сказанные в осуждение Лени по радио: эти слова были частью чересчур мудреными, а частью привычными — и тоже слишком.
Хмелик был для ребят из параллельных классов, сбегавшихся на него поглядеть, пареньком с завидно меткой рукой, который ловко созорничал, но — случается со всеми! — попался. И они спорили без устали: мог Хмелик угодить через форточку в класс с первого раза или не мог? Многие настаивали, что сначала был недолет и только потом уж — попадание… Гена Конев повторял всем любопытным одно и то же:
— Хмель ни в какой класс ничего не закидывал. Мы с ним играли в снежки и ни от кого не прятались, его и увидели из окна. А он даже мне снежком не влепил!
Иногда Конев еще добавлял:
— У него вообще по физкультуре тройка.
Увидев вместо мускулистого дискобола худенького, смирного и печального мальчика с тройкой по физкультуре, любопытные расходились. Что касается одноклассников Хмелика, то их не нужно было убеждать, что Леня не виноват. Они сочувствовали ему. И лишь две одноклассницы преследовали Хмелика коварным вопросом:
— Леня, почему у тебя в волосах нет пера?..
Если б Хмелик клюнул и спросил: «Почему у меня должно быть перо?» (на это девочки очень рассчитывали), — тут бы они ему великолепно ответили: «А дикари без перьев не бывают!» И получился бы намек на «дикарство», о котором говорилось в фельетоне.
Но Хмелик рушил хитрые планы девочек: на их вопрос, такой нарочно нелепый и интригующий, он не отзывался вовсе… Он шагал по коридору и молчал, кто бы с ним ни заговаривал.
К нему подошла классная руководительница.
— Как это тебя угораздило, Леня? — спросила она, сокрушенно качая головой.
Гена Конев тотчас принялся энергично объяснять:
— Он никуда ничего не закидывал!.. Мы с ним… — В заключение Гена напомнил о тройке по физкультуре и для наглядности помял в пальцах дряблый бицепс Хмелика. — Пощупайте сами, — предложил он классной руководительнице.
Однако классная руководительница не стала щупать бицепс, а продолжала качать головой — совсем слабо, едва-едва: так качают головой уже не в укор другому, но в такт своим мыслям… Учительница оставила ребят, сказав, что вечером зайдет к Хмелику домой. А к Лёниному бицепсу протянула было руку староста. Леня резко, обозленно вырвался.
— Хмелик, почему у тебя в волосах нет пера? — устало и безнадежно вопросили в этот момент упрямые девочки.
— Почему у меня должно быть перо?.. Какое перо?.. — внезапно откликнулся Хмелик, озираясь по сторонам, точно не очнувшийся от сна.
— А дикари без перьев не бывают! — дружно, радостно крикнули обе девочки, не веря себе, что Леня все-таки поймался на их удочку.
Хмелик прыгнул вперед и без звука, с остервенением дернул за косы обеих девчонок сразу. Те, заголосив, даже присели от боли. Он развязал им ленты и, возмущенно сопя, отошел.
Девочки повели себя по-разному. Одна легко отвела душу, произнеся: «Дурак!» — после чего быстро расплела и заново заплела косу. Другая не стала приводить себя в порядок, а, причитая: «Пусть все увидят, что он наделал, пусть ему будет, пусть ему будет…» — направилась в учительскую. Впрочем, она намеревалась скорее попугать обидчика, чем действительно пожаловаться.
Эта девочка и попалась прежде всего на глаза Валерию, когда он поднялся на третий этаж.
— Кому это «пусть будет»? — спросил Валерий. — А, Ветрова?
Девочка подумала, что ответить вожатому, который все-таки тоже школьник, не значит наябедничать, и указала на Хмелика. Тут возле них очутилась Наталья Николаевна. Наталья Николаевна была учительница. Правда, сегодня она почему-то повязала красный галстук, что удивляло, но все-таки учительница… Ветрова запнулась.
— Ну, кто обидел? — спросила Наталья Николаевна, положив Ветровой на голову руку. — Я с сегодняшнего дня старшая вожатая. Мне теперь все надо знать. — Она слегка взъерошила девочке волосы.
Участие разбередило почти улетучившуюся обиду, и Ветрова, всхлипнув, призналась:
— Хмелик чуть косу не оторвал! — Но тут же добавила: — Его сегодня зря по радио обругали… А вообще-то он тихий.
— Приходите ко мне после уроков все — Хмелик, ты члены совета отряда, — велела Наталья Николаевна, — звеньевые тоже. И вы, Валерий. Будет совет дружины. В пионерской. Разберемся в фельетоне, сообщим потом в «Школьные новости», что думаем… Почему без галстука? — Последнее относилось уже к проходившему мимо пятикласснику Тишкову: Наталья Николаевна входила в круг своих новых обязанностей.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Воспользоваться приглашением на совет дружины Валерию не пришлось. После занятий собралась комсомольская группа 9-го «А». Предстояло обсудить поступок Кавалерчика, крикнувшего, когда влетел в класс снежок: «Бомба!» — и уйти было нельзя.
«Хорошо, что Наталья Николаевна теперь старшая вожатая, — подумал Валерий. (Прежняя старшая вожатая с начала года много болела, так что пионеры редко ее видели.) — Она и без меня разберется…»
Он не забывал откровенного, необычного, хорошего их разговора.
Пришли Зинаида Васильевна и Макар Андронович, и Станкин открыл собрание группы.
С того дня когда Макар Андронович удалил Бориса с урока, а Зинаида Васильевна упомянула на комитете о «деле» Кавалерчика, все ребята знали, что им тоже придется высказываться о случае на уроке географии. Ждал этого и Борис.
…Зинаида Васильевна встала первой.
— Комсомольцы, — сказала она, — нам нужно сегодня настроиться на самый серьезный лад, на очень, очень серьезный лад…
И Зинаида Васильевна заговорила. Она говорила о Североатлантическом пакте, Европейском оборонительном сообществе, воинственных речах генерала Грюнтера и непреклонно смотрела на Кавалерчика, который беспокойно ерзал на парте. А ребятам тревожно и неловко было на него глядеть. Ведь если речь о его проступке учительница начинает с Грюнтера и других страшилищ, виденных лишь на карикатурах, то, может быть, Боря, так хорошо знакомый, чем-то им сродни?.. Эта мысль возникала не у всех и, наверное, не дольше, чем на мгновение. Но она мелькала все-таки.
Конечно, некоторые из ребят, слушавших Котову, слабо разбирались в международном положении. Конечно, среди них были такие, которые читали газеты только потому, что историчка «гоняет по современным событиям». Они просто не решались сейчас что-либо сказать, считая, что для этого надо быть более сведущими в вопросах мировой политики. И, хотя чтоб догадаться и заявить, что Кавалерчик не имеет отношения к североатлантическому генералу, достаточно было всего-навсего верить собственным глазам, после речи Зинаиды Васильевны воцарилось молчание. Затем, после обычных просьб быть поактивнее, комсомольцы стали подниматься один за другим. Все говорили очень коротко: Борис сорвал урок, он