— Слышал от одного типа, — ответил Ляпунов, — по амнистии его выпустили. С нашего двора. Там такая компания! — Ляпунов присвистнул. — На мокрое дело пошли бы — я и то б не удивился.
— А что такое «мокрое дело»? — робко полюбопытствовали притихшие девочки.
— Убийство, — снисходительно пояснил Ляпунов.
— И эти все… они, значит, у вас во дворе скрываются? — спросила, понизив голос, девочка, сокрушавшаяся по поводу разболтанности пятиклассников.
— Почему скрываются? — возразил Ляпунов. — Они по вечерам во дворе в карты режутся — всему дому слышно. Тут и употребляются, как Зинаида Васильевна называет, жаргонные словечки. А чтоб расплачиваться, им деньги нужны. Я и думаю: не они ли у малышей в карманах шарят?
— Ты предполагаешь, они рецидивисты? — осведомился Станкин.
Ляпунов в раздумье покачал головой.
— Там, по-моему, разные… — начал он и запнулся. — Ребята, только чтоб никому! По-честному!
Ребята тесно обступили Ляпунова.
— Ну? — проговорил Валерий.
И тогда Ляпунов рассказал, что «тип» пробовал его приваживать. В карты играть звал. Намекал, что можно бы здорово подзаработать…
— А зачем мне, когда мне отец, сколько прошу, дает? — прервал себя в этом месте Ляпунов.
— А если б отец мало давал? — холодно спросил Станкин.
— Все одно себя марать не к чему, — ответил Ляпунов и продолжал: — Когда я наотрез отказался, он и говорит: «Напрасно гнушаешься, из твоей же школы ребята с нами контакт держат».
Игорь и Валерий молча переглянулись.
Ляпунов снова попросил ребят не болтать.
И, как бы оправдывая настойчивость повторной просьбы, напоследок заметил:
— Жизнь-то все же одна… — Попрощавшись, он скрылся в воротах своего дома.
После этого девочки спросили, не проводят ли их мальчики до дому. Теперь ведь с каждым днем темнеет все раньше. Вопрос был задан почему-то вполголоса.
Валерий, Игорь и Стасик Станкин охотно взялись проводить девочек.
— А скажите, — обратился к девочкам Станкин, — до этого года… собственно, до того, как мы стали учиться вместе, у вас в школе и правда все было замечательно? Тишь да гладь?..
— Тиши… то есть тишины, может быть, было действительно больше, — сказала одна из девочек.
— И скуки, — добавила Лена. — Успеваемость, средний процент успеваемости… — произнесла она монотонно и сделала гримасу.
— Но с дисциплиной небось гладко? — спросил Валерий.
— Да ничего, — сказала неохотно Лида Терехина. — По-всякому…
— А вы между собой не дрались? — осведомился Гайдуков с большим любопытством.
— Это-то нет. Но вообще…
— Для чего вспоминать?! — перебила Лена.
Все замолчали. Видя, что девочки немного приуныли, мальчики попытались возобновить полушутливый и веселый разговор, который завязался вначале.
— Дети! — предложил Гайдуков. — Повторим наказ новоиспеченному. Итак… — Игорь окинул всех взглядом, как дирижер, проверяющий готовность оркестрантов. — Итак: задача Валерия — добиться, чтоб пятый «Б» был достоин нашей школы, которая уже много лет служит…
— …примером всем школам района! — хором закончили девочки эту хорошо знакомую фразу.
…Когда ребята по очереди довели до самых дверей всех девочек, кроме Лены, Гайдуков толкнул в бок Станкина и сказал:
— Лена, мы со Стасиком немного торопимся. Одно дело у нас… Так тебя Валерий один проводит. Охрана вполне надежная: боксер высокого класса!
И Валерий внезапно остался с Леной наедине.
— Ты на самом деле боксер? — с интересом спросила Лена.
— Учусь пока, занимаюсь в секции.
— Давно?
— Год.
Она оглядела его профиль.
— Говорят, у всех боксеров носы приплюснутые, — сказала Лена, — а у тебя, по-моему, обыкновенный, курносый.
— Не сломали еще, — пояснил он сухо.
— Удалось сберечь?
Разговор о собственном носе, сбереженном и курносом, был для Валерия отчаянно труден.
— Да, — ответил он. — Вот я хотел тебя спросить… — Он еще не знал в эту секунду, о чем спросить, но «переменить пластинку» нужно было немедля. — Действительно, Макаренко называет мальчишек пацанами?..
Лена в упор посмотрела на Валерия так, будто он совершил нечто невообразимое, непростительное.
«Что такое?» — встревожился он.
Затем она чуть улыбнулась, как человек, еще надеющийся, что, может быть, услышанное — не дурная новость, а просто глупая шутка.
— Ты разве не читал «Педагогическую поэму»?
— Не читал. Слыхал про нее, конечно, а так что-то не попадалась.
— Ну, понятно, — сказала Лена пренебрежительно.
Странно! Она больше ничего не добавила, шла по-прежнему рядом, но все переменилось. Он чувствовал себя уже не спутником и защитником Лены, а так, словно непрошеный увязался за нею. Ему было очень неудобно идти и молчать. И так же нелегко — заговорить.
— Что же, без этой книжки, — выдавил из себя Валерий, — и прожить нельзя? — И ухмыльнулся, заботясь больше всего о том, чтобы не было заметно его смущение.
Лена тотчас отчужденно ответила:
— Смотря как прожить!..
Валерий не преминул бы съязвить в свою очередь, но не успел: Лена остановилась.
— Ну, я уже пришла, — сказала она. — До свидания.
Оказалось, что напротив — ее подъезд. Ему было знакомо это высокое, темно-серого камня здание с выпуклыми римскими цифрами на фронтоне. Цифр было так много, что на ходу Валерию никогда не удавалось вычислить, в каком году дом воздвигнут.
— До свидания, — ответил Валерий и таким тоном, словно делает Лене уступку, добавил: — Ладно, книжку я прочитаю.
Лена пожала плечами и направилась к своему подъезду. На ходу обернувшись, она безразлично проронила:
— Могу тебе дать.
— Если можешь, пожалуйста. Я читаю быстро.
— Ну, зайди на минутку.
— Лучше вынеси…
Все-таки он поднялся с нею в лифте на пятый этаж, но в квартиру не вошел, а остался ждать на лестничной площадке. Через минуту Лена вынесла ему книгу и, слегка кивнув, сразу затворила за собой дверь.
На улице Валерий открыл портфель, но толстая книга не влезала в него. Тогда он вынул из портфеля несколько учебников, и «Педагогическая поэма» поместилась. Учебники Валерий зажал под мышкой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
