– В некоторых случаях да.
– Но верите ли вы в то, что за всем этим стоит дьявол? Я хочу сказать: реальная сила Зла? Разлагающий фактор?
Замошский улыбнулся. Освещение в салоне стало слабее. Кресла из черной кожи слегка блестели в свете верхних светильников. Время от времени огни на концах крыльев разрывали облака и сквозь иллюминатор бросали отблески на наши лица.
– Мы изучаем эти феномены многие годы. Вот подождите, приедем в Краков, и вы лучше поймете нашу позицию.
– Тогда вернемся к конкретным делам. Агостина Джедда действительно одержимая?
– По мнению ван Дитерлинга, несомненно. И по моим сведениям, все совпадает.
– Раймо Рихиимяки – это имя вам что-нибудь говорит?
– Разумеется.
– «Лишенный света»?
– Он пережил погружение во Тьму, это точно. Раймо доверился психиатру. Он рассказал о своем видении. Это испытание превратило его в робота-убийцу.
– Следовательно, Агостина и Раймо совершили убийства, в которых их обвиняют?
– Матье, вы слишком торопитесь. Опять же, подождите до Кракова. Мы…
– Эти воскрешенные бесом, они-то убийцы или нет? Способны ли они лить кислоту, пытать укусами насекомых, совать лишайник в грудную клетку своих жертв, действовать совершенно одинаковым образом за тысячи километров друг от друга?
Замошский держал в руке запотевший бокал шампанского. Он сделал глоток, затем сообщил:
– За многие годы наша группа составила определенное мнение.
– Какое?
– Наряду с погружением в Тьму может существовать и другой фактор. Особое обстоятельство.
– Я вас слушаю.
– Некто посторонний, кто входит в контакт и действует вместе с этими… «очевидными» убийцами.
Замошский высказал предположение, которое появилось у меня с самого начала. Сообщник «лишенных света». Земной подстрекатель. Тот, кто вырезал на коре дерева: «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА».
– Значит, убивать им помогал какой-то преступник?
– Во всяком случае, руководил ими.
– Человек, вообразивший себя дьяволом?
– Да, представителем дьявола.
– У вас есть доказательства, которые подкрепляют это предположение?
– Только совпадения. Прежде всего способ убийства. Никогда раньше «лишенные света» не делали ничего подобного. Можно догадываться, что некая теневая фигура теперь водит их рукой.
Ван Дитерлинг говорил о переменах, о пророчестве, которое надо распознать в повторении этих ритуальных убийств. Мой инстинкт полицейского заставлял меня склоняться в пользу более осязаемой версии Замошского.
Он продолжал:
– Далее, множественность случаев. В прошлом «лишенные света» были редкостью. И вдруг – три примера за четыре года: девяносто девятый, двухтысячный, две тысячи второй год… Несомненно, найдутся и другие. Откуда такой конвейер? Возможно, за этим стоит злодей, который, строго говоря, не совершал убийства, но вдохновлял психически неуравновешенных. Что-то вроде эмиссара демона, который подстрекал их к убийству.
Мои предположения, до сих пор беспочвенные, нашли у нунция конкретный отклик. Этот ночной полет согрел мне сердце, как иллюминация. Настало время пролить свет на загадки, которые касались непосредственно его:
– Две недели назад я видел вас в часовне Святой Бернадетты. Месса была посвящена полицейскому, который находится в коме.
– Люку Субейра. Я его хорошо знаю. Он вел то же расследование, что и вы. Или, лучше сказать, вы ведете то же расследование, что и он.
– Он пытался покончить с собой. Знаете почему?
– Люк был слишком экзальтированным. Нервная система у него была расшатана. Это расследование его окончательно доконало.
– И это все?
– Тут надо быть готовым перейти некоторые границы и дойти до определенных пределов. Но главное, быть способным вернуться! Несмотря на свою страстность, Люк оказался не очень сильным.
Я не ответил. Я думал о сатанинских предметах, обнаруженных Лорой. Перешел ли Люк красную черту? Я возвратился к разговору с Дуду в церкви. Упомянул о коробочке, которая была передана Замошскому. О пенале из темного дерева.
– В нем лежало досье расследования Люка, – ответил поляк. – Цифровая запись. Люк меня
