Я вспомнил монстра из Плантов с его бьющимся под истончившейся кожей сердцем и тут же прогнал этот образ.
– Тяжесть становится светом… Светом, который пропитывает ваш дух и ваше тело… Все прочие ощущения уходят… Только тяжесть. Только свет…
Люк медленно дышал, глаза его были закрыты. Он казался умиротворенным.
– Свет голубой. Вы его видите?
– Да.
– Голубой свет – это экран, на который мы вызовем образы, воспоминания… Пока будет звучать мой голос, картины будут проходить перед вами. Вы согласны?
– Да.
Психиатр помолчал несколько секунд, потом продолжил:
– Вы видите образы?
Люк не ответил. Психиатр повернулся к нам и вопросительно взглянул на Тюилье, который в свою очередь обратился с вопросом к медикам. Потом невропатолог прошептал в микрофон, встроенный в пульт (Зукка был в наушниках):
– Все в порядке.
Психиатр удовлетворенно кивнул, затем приподнял подбородок:
– Люк, образы возникли?
Люк медленно опустил голову.
– Сейчас вы будете по моей просьбе называть эти образы. Согласны?
Снова безмолвное «да».
– Что вы видите?
– Воду.
– Воду?
В кабине недоуменно переглянулись, потом поняли.
Река.
Путешествие начиналось.
95
– Уточните.
– Я на берегу реки.
– Что вы делаете?
– Я иду к реке. Груз со мной.
– Какой груз?
– Камни. У меня на поясе. Я вхожу в воду.
Я представил себя на его месте. Холод пробрал меня до костей. Но от чего мне действительно было не по себе, так это от фанатизма Люка. Вспомнилось, как в декабре 2000 года, после моего провала с коттеджем «Сирень», он цитировал мне святого Хуана де ла Круса: «Смерти
– Какие у вас ощущения?
– Никаких.
– Как это?
– Все подавляет холод.
– Продолжайте.
– Мое тело растворяется в реке. Я умираю.
– Отвечайте на мои вопросы, Люк. Опишите эту сцену.
После короткой паузы Люк пробормотал:
– Я… я ничего больше не чувствую.
– Говорите громче.
– Река затягивает меня. Вода заливает мне рот. Я…
Люк закусил губу, как будто силясь не захлебнуться. Снова молчание. Напряжение в кабине возрастало. Каждый из нас тонул вместе с ним.
– Люк, вы с нами?
Молчание.
– Люк?
