нормы.
– Вы меня пугаете.
– Будем размышлять дальше. Возможно ли сочетать ибогу с другими анестезирующими препаратами?
– Если за дело возьмется специалист, то да.
Химик. Ботаник. Энтомолог. А теперь еще фармаколог и анестезиолог. И к тому же медик, способный проникнуть в отделение реанимации больницы Отель-Дье. Круг возможных подозреваемых сильно сужается.
Я продолжал:
– Значит, вы принимаете мою гипотезу?
– Мне кажется, все это притянуто за уши. И чересчур сложно. Нужно было смешать несколько препаратов: во-первых, анестезирующий, во-вторых, снимающий побочные действия ибоги, и наконец, вытяжку из самой ибоги…
– И еще что-нибудь для того, чтобы пациент лучше поддавался внушению.
– Как это?
– Введя больного в транс, манипулятор появляется перед ним загримированный, переодетый, похожий на дьявола. Он внедряется в спровоцированную наркотиком галлюцинацию.
– Как старик, о котором говорил Люк?
– Совершенно верно. Когда пациенту кажется, что он покинул свое тело, перед ним появляется туннель, а в нем – мой убийца, загримированный, переодетый…
– Но если ваш пациент без сознания?
– Он, скорее всего, не совсем теряет сознание. Это вопрос дозировки, не правда ли?
Тюилье нервно рассмеялся:
– Вам не кажется, что вы перегибаете палку? К чему такая чехарда?
– Я полагаю, что мы имеем дело с гениальным преступником, убийцей, который играет на слабости своих жертв. Человеком, создающим свой собственный мир зла, далекий от человеческого мира.
– Так значит, очнувшись от комы, Люк Субейра был накачан наркотиками?
– Это мое предположение.
– В моем отделении?
– Я понимаю, что эта мысль могла вас шокировать. Впрочем, у меня нет ни малейших доказательств, ни единой зацепки. Кроме того, что на периферии моего расследования маячит ибога.
Тюилье задумался.
– У вас есть еще сигарета? – спросил он наконец.
Я бросил ему помятую пачку, потом тоже взял сигарету. Комната постепенно превращалась в турецкую баню. Сквозь голубоватую дымку он пробормотал:
– Мир, в котором вы вращаетесь… чудовищен.
– Это мир того, за кем я охочусь. Но не мой.
В течение нескольких секунд мы молча курили. Я прервал молчание – мои мысли приходили в порядок:
– Если я прав, это означает, что мой преступник под каким-то предлогом появлялся в вашем отделении. Или же он был в числе специалистов, которые лечили Люка. Могу ли я получить список медиков, которые к нему приближались?
– Никаких проблем. Но поверьте мне, я знаю врачей, которые…
– Как бы там ни было, этот человек был информирован о том, что Люк проснулся. Кто об этом знал?
Тюилье понурился и почесал в затылке:
– Нужно было бы составить список. Доктора, но еще куча сестер и санитаров, администраторы… На самом деле довольно много народу. Не говоря уж обо всех пользователях Интернета. Новость могла распространиться многими путями. Наводкой мог послужить даже заказ специфических лекарств. – Тюилье снова поднял голову: – Если я правильно понял, Люк был не единственной жертвой?
– Да, прослеживается серия одинаковых преступлений.
– Ваш малый каждый раз оказывается у изголовья реанимированного?
– Нет, не всегда. Я полагаю, преступник обрабатывает и тех, кто побывал в коме много лет назад. Он пользуется их психической неустойчивостью. Увидев кошмар годы спустя после трагического происшествия, они, естественно, воображают, будто вспоминают свой предсмертный опыт.
Я почувствовал, как мое сердце стало учащенно биться. У меня возникло ощущение, будто из меня выкачали кровь. В моих словах, в моих размышлениях Пришелец из Тьмы принимал четкие очертания.
Творец «лишенных света».
Дьявол во плоти, терпеливо вербующий наемников в свою рать.
Невропатолог поднялся и дружески хлопнул меня по плечу:
