отбить парня, ударить – все это страх пополам с ненавистью, а ненависть придает сил. Нет. Это было совершенно новое ощущение: тебя боятся, потому что ты – страшная, ведьма, и боятся так, что холод проникает в душу и парализует разум. Алиса не была уверена, что мечтала об этом с детства, но это было настолько феерическое ощущение всевластия, что она не удержалась и позволила себе насладиться мгновением.
В редакции она отпустила девиц и позвонила Диме. Не то чтобы ей хотелось с ним разговаривать, но вопрос с «Корветом» оставался открытым, и она надеялась, что, обсуждая разразившуюся трагедию, он как-нибудь сам вспомнит о машине. Но Дима не отвечал. Алиса перезвонила в его офис. Секретарша – прожженная сука, с которой у Алисы установились самые замечательные отношения после того, как за повышение зарплаты та пообещала не кокетничать с Димой, а Алиса пообещала не увольнять ее, если она не будет флиртовать с начальником, – сообщила, что Дима на сверхважном совещании, от которого зависит бюджет следующего года.
В редакции творился бардак. Хорошо хоть номер сдали. Время от времени врывалась секретарша Бек и призывала всех к спокойствию – Бек вот-вот должна была появиться в офисе. Говорили, что она уже больше часа торгуется с «Каррерой», которая в виде компенсации желает разместить рекламу, что Бек, как и многие, ушам своим не поверила, другие – вроде как ждали от Маши чего-то подобного, и уже пошли пересуды, кто окажется на ее месте...
Уставшая, позеленевшая Бек вызвала, наконец, Алису, сказала, что Маша уволена, согласилась, что Вера – достойная кандидатура на ее должность, предупредила, что пока Вера – исполняющая обязанности, и поехала, как она выразилась, умирать.
Алиса принесла вести в редакцию, накричала на сотрудников, которые до того обнаглели, что уже в открытую пили вино – и все бы ничего, но выкрали они из запасов самое дорогое «Мерло», – и велела всем в обязательном порядке заварить кофе и вернуться к работе.
Опустив жалюзи и заперев дверь, Алиса схватилась за голову. Что происходит? Что за бардак? Оля в больнице, Маша – почти в тюрьме...
– Слушаю! – сорвалась она на звонок мобильного телефона.
– Хочешь шокирующее известие? – тихо произнесла секретарша Димы.
– Да, но предупреждаю – у меня иммунитет. Вчера второй главный редактор попала в больницу, ее зам сегодня обокрала «Каррера и Каррера», так что меня уже ничем не удивишь.
– Дима в хлам разругался с администрацией области, и теперь у нас будут офигительные проблемы с добычей газа. Они уже пообещали ему ад на земле.
Алисе захотелось стать невидимкой. А что, если выключить свет и сделать вид, что в кабинете никого нет? Нет ее!
– Зачем он это сделал? – все-таки поинтересовалась она.
– Черт его знает!
Алису, который раз за сегодня, передернуло от слова «черт».
– Ну, ладно, кто-то идет... – прошипела секретарша и отключилась.
Алиса сползла с кресла. Бред.
«У меня сумасшедшие неприятности», – отправила она сообщение Лиле.
«Приезжай. Есть разговор», – отозвалась та.
Вечером взмыленная, уставшая Алиса, мечтая лишь о ванне и пряном, с корицей, апельсинами и яблоками глинтвейне – на улице было холодно, как в могиле, и сыпалась с неба редкая белая крупа, – тащилась по пробкам к Лиле.
Когда перед ней, наконец, распахнулась дверь и из дома потянуло теплом, Алиса так обрадовалась, что сразу и не заметила смущения хозяйки.
– Чертов климат! Летом неделю стояла несусветная жара – жить можно было только под кондиционером, и за это счастье мы сейчас расплачиваемся январем в октябре! – возмущалась Алиса, пока не обратила внимание на то, что в доме они не одни.
Во-первых, Римма. В костюме, в простых замшевых сапогах, волосы стянула в пучок. И еще какой-то поц лет тридцати двух – отвратительный, как Джеймс Бонд, уверенный в себе брюнет с налетом нарциссизма. Пьет, само собой виски, и курит, сукин сын, сигару. Фу! «Атрибуты» настоящего мужчины!
Алиса разозлилась. Мало ей на сегодня радостей жизни! Шлепнулась в кресло, налила себе виски из квадратного графина, прикурила сигарету и уставилась на гостей. Лиля на заднем плане корчила гримасы: мол, извини, так уж вышло.
– Мы по поводу подписания договора, – заявила Римма.
– Ой, да ладно! Я-то думала, решили навестить по старой дружбе, поболтать... – не особенно удачно съехидничала Алиса.
– В результате неумелого использования вами магии пострадали люди, – отчеканил молодой человек. – Это все усложняет.
– Как вас зовут? – поинтересовалась Алиса, пережив кратковременный аффект: если бы она не пообещала копить силы для решающего удара, наверное, разбила бы о его голову графин. Да, она была кровожадной – но мы живем в эпоху масштабных заторов на Сущевке, так что нервы у всех ни к черту.
– Гриша, – представился тот.
– А вы, Гриша, понимаете, что использование мною магии спровоцировала ваша подружка – кстати, вы спите вместе? – и самым беззастенчивым образом меня обманула. Не думаю, что она что-то особенное собой представляет в постели, но такому самонадеянному индюку много и не надо – главное, чтобы им восторгались. Как вы определяете, был ли у женщины оргазм? По крикам? Или по тому, что она царапает вам спину? Понимаете, если женщина царапается – значит, сопротивляется, то есть ей не нравится, что вы с ней делаете, а не наоборот...
Алису все-таки понесло. Аффект не прошел даром. И остальные смотрели на нее, открыв рот.
– Пошли вон! – заорала Алиса, которой некуда было отступать. Что ей оставалось делать – извиниться? Смешно! – На хрен из моего... ее... – она ткнула пальцем в Лилю. – Дома! Рабочий день окончен! Разговаривать будем только в присутствии моего адвоката!
– Это и был твой адвокат, истеричка, – усмехнулась Римма.
– Адвокат? – Алиса расхохоталась. – Да он такой же адвокат, как я – сочинительница сентиментальных романов!
– Другого не будет, – буркнула Римма. – Ладно, говорить с тобой невозможно, так что действительно лучше увидеться завтра на нейтральной территории. Лиля, объясните ей все, – она задумалась. – Пожалуйста.
Как только они ушли, Лиля вернулась в гостиную и покрутила пальцем у виска.
– Ты что вытворяешь? – спросила она.
– Лиля... – Алиса театрально развела руками. – Ты на чьей стороне?
– Не уверена, но склоняюсь к тому, чтобы и тебя выгнать вон, потому что ни с ними, ни с тобой невозможно говорить! – Лиля уселась на диван и отвернулась.
– Это я, Алиса, твоя двоюродная внучка, – Алиса приложила руки к груди. – Помнишь меня?
– Слушай, – тихо, но убедительно произнесла Лиля. – Мы в очень плохом положении. Ты три раза позвала Его, ты вляпалась в историю с запрещенными зельями, ты плохо наколдовала, и теперь либо тебя будут судить, либо ты подписываешь этот хренов договор!
– Что еще за зелья? Кто меня будет судить? – опешила Алиса, которая пока не верила, что все так плохо.
– Расклад такой, – Лиля склонилась поближе. – Римма тебе подсунула зелья, которые официально можно использовать только со специальным разрешением. Эти зелья накладывают неснимаемое проклятие, а главное, действуют очень сильно и мгновенно. И непредсказуемо. Для того, чтобы их использовать, надо, во-первых, понимать, что делаешь, и, во-вторых, быть виртуозом своих желаний... Помнишь, что я тебе вчера говорила?
Алиса кивнула.
– Во избежание казусов, – продолжала Лиля. – Даже ведьмы с многовековым опытом должны подписать разрешение, которое выдает комиссия, а то, что ты использовала зелья, ничего не понимая в нашей жизни... Это, моя милая, плохой знак.
