– Аферистки! – буркнула Лиля. – Хорошие же у тебя подруги! – обратилась она к Алисе.
– О, да! – кивнула та. – Я всегда говорила, что Фая – гений!
– Обычно ты говоришь, что я – дешевая шлюха, – хмыкнула Фая.
– Только в тех случаях, когда ты не спасаешь мне жизнь! – Алиса полезла было обниматься, но Фая сдержала ее порыв, стрельнув глазами в сторону деревьев, которые действительно выглядели, как живые и довольно грозные существа.
Нина тем временем приняла у Маши здоровенную сумку («Когда они успели собраться?» – удивилась Алиса) и выложила на очень широкий край колодца книгу в полуистлевшем переплете, серебряный нож, бинт, флакон с мутно-белой жидкостью, банку с каким-то желе, кисть с соболиным мехом и золотым ободком, обычный маркер и компас. Пустую сумку Нина отшвырнула как можно дальше. С помощью компаса Нина определила север и там поставила Алису, на юго-востоке оказалась она сама, на юго-западе – Маша, Лилю поставили на западе, Марьяну – на востоке, а юг достался Фае.
Отметив место, где стояла, камушком, Нина открыла банку с желе, развонявшимся так, что всех чуть не стошнило, и кистью соединила дам лучами шестиконечной звезды. К звезде был пририсован круг и еще какие-то диаграммы, смысла которых никто не понял.
– Раздевайтесь! – велела Нина и расстегнула пуговицы пальто.
Никто не пошевелился.
– Оглохли?! – прикрикнула Нина.
– Ты ненормальная, что ли? – отозвалась Фая. – Холод собачий, как мы будем раздеваться?
– Поехали домой! – рассвирепела Нина.
– Надо раздеться, – подтвердила Лиля. – Ничего не поделаешь...
И она бросила на землю шиншилловый полушубок.
– Не переживайте, скоро здесь будет жарко, – утешила их Нина, стягивая через голову платье.
Девушки переглянулись, но разделись.
– У тебя целлюлит, – не без злорадства заметила Марьяна, оглядев Алису сзади.
– В мозгах у тебя целлюлит! – огрызнулась Алиса.
– А я бы хотела выяснить, есть ли у меня целлюлит... – вздохнула невидимка Маша.
– Тихо! – прикрикнула Нина.
Она обошла всех по кругу и у каждой на груди нарисовала маркером знак. Маркер, кстати, наполнили какой-то штукой красного цвета, которая по запаху смутно напоминала полынь.
Девиц к тому моменту, когда последняя загогулина была нарисовала на покрытой мурашками, синеющей коже, уже колотил озноб – зуб на зуб не попадал, а воображение услужливо рисовало страшные картины гибели «Титаника» – особенно заиндевевшего Ди Каприо.
Нина открыла бутылку, из которой только что пар не пошел – на всю поляну запахло спиртягой, и передала по кругу. Черт его знает, что это было, но неведомое самым отпетым пьяницам вещество так шибануло по мозгам, что поляна вместе с деревьями закружилась перед глазами. Правда, стало тепло. Руки в секунду вспотели, кожа порозовела, и девушки очнулись – страшная смерть от потери энергии больше им не грозила, отчего все тут же повеселели и даже начали перемигиваться.
Нина поставила перед каждой участницей свечку, пахнувшую ладаном, положила на край колодца свою затрепанную книжку и рявкнула:
– Тихо!
Дамы перестали ерзать и шушукаться, а Нина обождала несколько секунд – убедилась, что все сосредоточились, открыла книгу, нашла нужную страницу, сложила руки на груди и заговорила на латыни (что выяснилось позже – вначале Алису так удивила эта абракадабра, что все происходящее напомнило ей какой-то нелепый эротический водевиль).
Нина читала долго – казалось, это никогда не закончится, но вскоре все заметили – происходит нечто странное. Сначала казалось, что лунный свет померк – стало совсем темно, и при том, что ветра не было, пламя свечей нервно подергивалось, будто от сквозняка. Но вскоре Алиса заметила, что их окружают тени – они заполнили всю поляну и будто тщатся прорваться в круг, перейти границу каменного помоста, но не могут. Поляна наполнилась странными и неприятными звуками – то ли свистом, то ли стонами, и каким-то колебанием воздуха, от которого закладывало уши, но глазеть по сторонам Алиса не рискнула, да и все остальные уставились на свои свечи, словно развевающееся пламя могло им помочь. А Нина читала все быстрее и быстрее, и уже чудилось – то ли они с жертвенным колодцем кружатся, то ли кругом такая свистопляска, что Алису стало подташнивать, но она была уверена – слабым тут не место, и держалась изо всех сил.
Наконец Нина закончила главу, подняла свечу и нарисовала пламенем знак, который на некоторое время завис в воздухе огненным следом.
– Духи! – произнесла Нина по-русски. – Жертвуем вам кровь – по доброй воле и с добрыми намерениями.
Она протянула Фае руку, взяла ее за кисть и, не успела та опомниться, провела лезвием ножа ей по вене. Фая вскрикнула и чуть было не отдернула руку, но Нина заглянула ей в глаза, и та смирилась. Кровь из вены довольно живо капала в колодец, Фая бледнела, и когда все почувствовали, что та вот-вот рухнет в обморок, Нина схватила бинт и ловко перевязала ей запястье. И протянула флягу. Фая отпила, к ней вернулся человеческий цвет лица, но стоять ей, видимо, было трудно – здоровой рукой она держалась за борт колодца.
Нина зачем-то поклонилась.
– Духи! – снова обратилась она. – Спасибо, что приняли жертву, но мы хотим пожертвовать вам волосы этой женщины.
Давеча Нина поясняла, отчего в жертву приносят волосы – легенда о Самсоне и силе, заключенной в волосах, не казалась древним сказкой – они были уверены, что волосы имеют глубокую связь с корнями и с судьбой человека, принося их в жертву, ты отдаешь свое прошлое.
Нина велела Марьяне склониться над колодцем и тем же окровавленным ножом срезала роскошные кудри. Марьяна после такой стрижки выглядела, как тифозная, но смеяться никто не решился.
– Духи! – опять воззвала Нина. – Благодарим вас за то, что приняли нашу жертву. Отдаем вам последнюю дань – воспоминание этой женщины.
Нина повернулась к Лиле и положила руку ей на грудь – туда, где находится сердце. Лиля закрыла глаза, поджала губы и, казалось, едва сдержалась от крика. Может, это и называется: вырвать из сердца воспоминание? Когда Нина оторвала руку, в ней что-то мерцало – но что именно, никто так и не понял – Нина опустила это в воду, и оно там растворилось.
Прошла минута. Шумы, шорохи, свисты и стоны исчезли. Стало так тихо, что зазвенело в ушах.
И вдруг над водой появился серебристый дымок – он поднимался все выше и выше, пока не исчез в облаках. Нина с облегчением вздохнула.
– Они приняли жертву... – прошептала одними губами.
– Чего вы хотите? – просвистел неизвестно откуда не самый приятный на свете голос – типичный вампирский такой, как из черно-белого кино про Носферату.
– Говори! – прошипела Нина, уставившись на Алису.
– Мы хотим вызвать Елену, – твердо произнесла Алиса, хоть и ощущалось, что слова стоят ей усилий.
– Впустите нас! – потребовал голос.
Нина затравленно посмотрела на соучастниц, зачерпнула воды и вылила на основание колодца. Знаки, начертанные ею, растеклись.
– Делайте то же самое! – велела она.
Минут через пять все знаки были смыты.
– Задуйте свечи, – сказала Нина.
Только Лиля заслюнявила последнюю свечку, как Нина воскликнула:
– Возьмитесь за руки! – и они сцепили руки. – Ничего не бойтесь! – закричала Нина. – Ничего!
Но было поздно – все уже боялись. Внезапно задул такой пронзительный ветер, что и соболиная шуба бы не помогла – тьма накрыла их волной, и самые мрачные, самые жуткие мысли полезли в голову. Хотелось выть, рыдать, биться головой о камень – но Алиса все же почувствовала, что в потной липкой
