комарики, а голова закружилась, и перед глазами разлетелись серебряные точки. Но не успела Маша толком испугаться, как пришла в себя, а Вера потащила ее к зеркалу в прихожей.
Маша, на которой обвисла одежда, с недоумением смотрела на хрупкую женщину с большим (впрочем, не больше, чем у Канделаки) носом, смуглой кожей и черными волнистыми волосами. Она не была красавицей, но не была и уродиной, как уверяют некоторые историки. И, конечно, в ней было нечто особенное. В глазах. Власть. Секс. Высокомерие.
– Да-а... Царственности тебе не хватает... – протянула Вера.
– Мне или ей? – уточнила Маша.
– Тебе! Ну что ты ссутулилась?
Маша расправила плечи.
И тут вдруг заломило в суставах, как при гриппе, подскочила температура – Маша стала хлопать себя по пылающим щекам, запершило в горле, в глазах потемнело... И когда мгла рассеялась, из зеркала на Машу смотрела – она, просто девушка, не царица, только вид был несколько ошарашенный.
– Ну что, веришь мне? – спросила Вера.
– А вдруг ты все это мне внушила?
– Тогда я все равно гений, – Вера развела руками.
– Как я хочу, чтобы всего этого не было! – в сердцах воскликнула Маша. – Верните мне мое простое растительное существование!
– Слушай, на Голгофу тебя пока никто не тащит, так что не распинайся тут! – прикрикнула Вера. – Пойдем выпьем.
– Давай напьемся, а? – заныла Маша. – Хочется прямо-таки нажраться до беспамятства!
– Ну давай нажремся до беспамятства... – согласилась Вера.
– Слушай, а Анжелины Джоли у тебя нету?
Вера смерила ее презрительным взглядом.
– Слушай! – в гостиной Маша застыла, уставившись в окно. – Сколько времени?
– Ночь – это то время, пока ты не легла спать, – заявила Вера. – Раз мы не спим, значит, у нас ночь.
Маша не стала требовать объяснений, но все еще продолжала смотреть в окно, где, несмотря на то что часы показывали шесть утра, в черном небе висела пористая луна.
«Пусть так», – подумала Маша, взяла бокал и лихо чокнулась с Мерилин Монро в пиратской майке с черепом и костями. И если кто-то в это время начинал новый день, то у Маши начиналась новая жизнь. И ей очень хотелось, чтобы эта, новая, была веселей предыдущей.
Глава 13
Маша с нечеловеческим трудом разлепила глаза и с ужасом посмотрела на открытые шторы. С воплем негодования она метнулась к окнам, задернула занавески, бросилась на кухню, припала к крану с холодной водой, напилась, умылась и решила, что кофе сегодня она пить не будет. Хватит с нее и водопроводной водички – с потенциальным вирусом холеры. Похмелье было совершенно отвратительное. Не надо было мешать вино с текилой, а потом еще и с самбукой – но после драки кулаками не машут.
Она позвонила на работу, наврала секретарше нечто маловразумительное, поползала по кухне в поисках хоть какого-нибудь супа из пакетика, нашла гречку в кастрюльке, банку фасоли, вскипятила все это с бульонным кубиком – получилась настоящая баланда, и улеглась вместе с баландой в постель.
Она чувствовала себя просто Жанной Д’Арк, которая решает, что ей важнее – ее личная, человеческая судьба или судьба мира. Только Маша, в отличие от реальной либо мнимой Орлеанской девы, которая, кстати, в фильме Бессонна никакой такой девой не выглядит, а выглядит Милой Йовович, топмоделью, любовницей режиссера, в общем, не была одержимой – поэтому при попытке принять хоть какое-то решение впала в ступор. От телефонного звонка чуть было не выронила кастрюлю, но к телефону не подошла – затаилась. Звонила Тина. Потом звонил Андрей – сказал, что уже набирал ее номер тридцать раз, и на мобильный тоже звонил, что он сначала хотел ее убить, а теперь беспокоится, не убил ли ее кто- нибудь до него, и что если у нее есть совесть, пусть позвонит, иначе он идет в милицию и сообщает, что ее похитили. Потом еще раза два позвонила Тина – Маша все-таки ответила, хриплым таким, болезненным голосом, после чего отключила телефон.
Прямо как в романе! Ей, девушке без роду без племени, сообщают, что она наследница какого-нибудь там престола, и теперь ей нужно носить корону с бриллиантами и выходить замуж за иностранного принца, у которого весь лоб в прыщах.
О боже! Она, Маша, вчера столкнулась, можно сказать, с потусторонним миром... но может, ей в вино подсыпали... ЛСД?.. Опий?
Но ведь не может быть таких глюков от опия! Даже от ЛСД не может!
Значит, все правда? И как ей теперь с этим жить? Несмотря на похмелье, Маша пришла в такое возбуждение, что начала запихивать вещи в машинку, протирать пыль на кухонных ящиках, оттирать раковину от налета – с помощью зубной пасты, – делать что-то обыденное, земное.
Но в одно дивное мгновение, когда похмелье практически отпустило, и стало легко, и даже захотелось выйти на улицу – вдохнуть свежего воздуха, Маша неожиданно с ужасом поняла, во что влипла. Плохо в любом случае: и если все это правда, и если она сошла с ума. Она же ни разу не видела, как люди сходят с ума – может, вот именно так? Шизофрения, например.
А если правда? Маше было страшно поверить, но в глубине души она ликовала. Это случилось! Настоящее чудо! С ней! И не какой-нибудь там банальный чемодан с миллионом долларов...
Кстати, насчет миллиона долларов у Маши была любимая фантазия, продуманная до мелочей. Ловит она машину где-нибудь в районе Щукинской (у Маши был незабываемый опыт – она раза три пыталась поймать такси в этом зачарованном месте, и каждый раз спустя минут сорок чуть ли не бросалась под колеса автомобиля и уезжала за бешеные, просто невозможные деньги, потому что бомбил у них там не бывает – все по домам едут), никто не останавливается, начинается дождь, и тут вдруг тормозит дорогая машина, а в ней – подозрительный тип. Не настолько подозрительный, чтобы Маша отказалась сесть в машину. Они проезжают метров сто, и вдруг появляется автомобиль, из которого по ним открывают огонь. Маша падает на пол, подозрительный тип на бешеной скорости мчится по закоулкам, отрывается от погони – буквально на минуту, выкидывает ее в кусты, швыряет чемодан и говорит:
– Пользуйся, я все равно не жилец, – и уезжает.
Она открывает чемодан – а там куча денег.
В общем все, что с ней вчера случилось, – не чета глупым мечтам о внезапно обретенном богатстве. Это... Это невероятно... Магия! Как в это поверить?
И как теперь жить?
В дверь позвонили. Маша посмотрела на экран домофона и чуть не закричала: это был Андрей! Маша заметалась, спряталась в ванной, натянула джинсы, плеснула в лицо холодной водой и наконец на цыпочках вышла в коридор.
– Маша, открой! Ты дома, я знаю! – закричал Андрей и заколошматил в дверь.
«Откуда?» – подумала Маша, но решила поступить по-взрослому и отперла замки.
– Привет, – она нахмурилась и посторонилась, пропуская его в прихожую.
– Что случилось? – забеспокоился Андрей. – Ты заболела?
– А... Это... Да у меня просто похмелье, – отмахнулась Маша.
– С двух стаканов вина?
– С двух? Нет! Да я вчера... Да мы...
– Ты что, после меня еще куда-то поехала? – ужаснулся он.
Выглядело все это как семейная сцена. Маша даже поморщилась. Но, с другой стороны, ни о чем таком слишком личном Андрей не спрашивал – вполне нормально, что он удивился, когда понял, что она уехала среди ночи.
– Андрей, мне очень неловко, но мне позвонила подруга – у нее дедушка умер... – мысленно Маша попросила прощения у дедушки Веры, если он был жив-здоров, и пожелала ему долгих лет жизни. – Мне нужно было ее поддержать. Ну и мы напились. Вот.
– А... – не то чтобы Андрей не поверил, но и не успокоился до конца. – А почему...
– Мне тебя будить не хотелось – ты так крепко спал, что я подумала – если ты еще и решишь меня
