Они наелись, выпили вина, ночь затянула небосвод, гости попрятались под пледы, а Настя так и не выяснила, что же такое большой писатель Максим Гранкин.
Хитрые девицы уволокли Галю показывать дом – пусть обзавидуется, жаба, а Настя подсела к писателю, воспользовавшись тем, что Миша схлестнулся с режиссером на предмет экранизаций Акунина.
– Ну, как? – спросила она его, устроившись в плетеном шезлонге.
– Я видел вас в «Медее», – улыбнулся он.
– Класс, – кивнула Настя. – Понравилось?
– Честно?
Настя вздохнула: к чему кокетство?
– Очень.
Она взглянула на него более пристально:
– Не врете?
Максим помотал головой.
– Вы очень талантливая актриса. Я даже боялся к вам ехать. Галя уговорила.
– Галя? – удивилась Настя.
– Хотела с вами познакомиться.
Так-так. Интрига ясна.
Друг Насти, замечательный грузинский актер, прощаясь с тяжелой наркотической зависимостью, целый год каждый день начинал тремя стопками водки и новым пазлом. Радовался, как дитя, нашедшее верный фрагмент.
А Настя, борясь с депрессией, размышляла о человеческих отношениях и точно так же укладывала в общую картину фразы, взгляды, итоги – и так насобачилась, что с лету отбивала любую подачу.
Значит, мы имеем любопытство гнусной женушки. Это раз. В перспективе – заманчивые горизонты киношной группировки, кинотавры, канны, светская хроника, премьеры.
Идея воспользоваться тщеславием Гали приятно грела душу.
– Я сейчас, – пообещала Настя и ушла в дом.
Из туалета по СМС отправила пиратский клич Леночке и Наташе – следовало виртуозно обрисовать Гале сладостные картины популярности. Пусть позудит, как следует.
И девочки расстарались.
Никиты, Вовы, Сережи, Саши, Леши, Ксюши, Тани, Даши, Ани, Юли – от звучности имен дрожала земля, а Леночка с Наташей щебетали, как ни в чем не бывало.
Галя пребывала на грани между жизнью и смертью – она уже поставила все на красное, и рулетка завертелась.
Первый раунд за Настей.
Теперь очередь метких точечных ударов – и он скажет «да».
Глава 7
Сука, в спину дышит...
Тогда, после шашлыков, они все же остались. Вечер был долгий, их никто не отпускал – все горели желанием научить новеньких игре в маджонг, а потом игра так захватила их, что даже Леночка, пропитавшаяся антипатией к Гале, смилостивилась и втянула когти.
Леночка имела в виду совершенно другое, чем Настя, – у нее были свои представления о жене гения, и Галя соответствовала им как дворник «Феррари» – «Оке».
Но после изнурительной жары блаженная прохлада сгладила углы – все подобрели, вино располагало к приветливости, и компанию можно было без натуги считать дружной.
Утро в сочетании с легким похмельем скрепило хрупкую приязнь – Максим, не без участия жены, согласился встретиться на предмет экранизации. Только обсудить. Ничего определенного.
С понедельника по четверг Настя корпела над своим вариантом синопсиса, расставляя акценты и конкретизируя детали.
Маша отчего-то восприняла ее навязчивую идею без воодушевления. Прочитала книгу, сделала пару замечаний. И все.
Обычно Маша полыхала энтузиазмом, била копытом – всячески выражала рвение и восхищение.
– Маш, я не поняла, тебя что-то смущает? – Настя вынырнула из книги и уставилась на помощницу, которая с загадочным лицом сидела перед компьютером.
Маша с готовностью отложила работу и преданно заглянула Насте в глаза.
– Я сомневаюсь, – лаконично ответила она.
– Вообще или в частности?
– Для какой аудитории этот фильм? – поинтересовалась помощница.
– Бл... да для любой! – рассвирепела Настя.
Что за идиотские вопросы?
– Настя, прости, но ведь я нужна тебе для того, чтобы лезть под руку и ворчать, – ласково улыбнулась Маша. – Просто мне кажется, здесь слишком много размышлений и мало действия.
– Как это мало действия?!
– Нет интриги, – гнула свое Маша. – У героя то одна женщина, то другая, но это, собственно, и все.
– Охренеть! – всплеснула руками Настя. – Интригу мы придумаем.
– Ты помнишь «Женскую собственность» с Хабенским? – добивала ее Маша. Сапогами в печень.
– Нет! – буркнула Настя, недовольная тем, что эта въедливая паршивка зародила у нее сомнения.
– Книга хорошая... отличная, но книга – это книга, а кино – это кино, – выдала гениальную мысль Маша.
– Ты мне это говоришь? – ухмыльнулась Настя.
Маша благоразумно промолчала.
Настя вскочила, поискала сумку на другом конце комнаты, вернулась к столу, поставила колено на кресло, перегнулась – кресло развернулось и скинуло Настю. Она ударилась головой о тумбочку, выругалась, как пьяный электрик, нашла сумку, схватила за ручку, сумка перевернулась, за что Настя пнула ее ногой, подобрала сигареты и прикурила с фильтра.
– Черт! – Она выкинула сигарету в окно и взяла новую. – Думай, Маша, думай! Нам нужна железная интрига.
– А может, ну его?.. – поморщилась Маша.
– Ты уволена, – сообщила Настя и пошла курить на кухню.
С Машей обиженная Настя старалась не разговаривать. Ей было страшно. А вдруг Маша права? Вдруг она, Настя, просто сочинила себе этого писателя, Автора, придумала легенду?
– Миш! – закричала она на издателя, которому хватило мужества заикнуться о вызове со второй линии. – Ты Гранкина читал?
Тот подтвердил.
– Это кино?
Миша задумался.
– Ки... – он помедлил. – Но. Но! Сюжета мало.
– Но в принципе? Это успех?
– Вполне, – заверил Миша, как-то слишком спокойно.
– Гриш, ты прочитал или что? – режиссера она разбудила, но не вняла его нытью.
– Да... – покрякивая и постанывая, отозвался Виккерс.
– Тебе нравится?
– Офигенно!
– Гриш, ты читал?
– Настя, ну ты понимаешь...
– Гриша, твою мать, кто ты такой на... чтобы сценарии не читать, Бог, что ли, ...твою за ногу? – разоралась Настя, заранее зная, что Гриша сейчас привяжется к ключевому слову «сценарий» и забормочет, что все зависит от режиссера, актеров, бла-бла-бла.
Гриша прочитал за ночь. И позвонил, скотина, в восемь утра. Звонок вытащил Настю из пренеприятной
