– В прямом, – нервно усмехнулся тот. – Что нам делать?
– Ты меня об этом спрашиваешь? – разозлилась Настя. – Опять двадцать пять?
– Ладно! – решился он. – Я тебе нужен?
– Ты мне нужен! – отрезала Настя, одним глотком допила кофе, швырнула чашку в раковину, схватила полотенце и ушла на пляж.
Он нашел ее через полчаса. Некоторое время они смотрели в голубое небо с единственным облачком, а потом Настя повернулась к нему и сказала:
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, – Максим повернулся к ней, взял за руку.
Он хотел еще что-то добавить, но она покачала головой. Ведь если завтра явится разъяренная Галя с пулеметом и всех порешит, то пусть этот день останется в памяти днем безмятежного счастья, а не днем рассуждений о том, как жить дальше.
Они загорали. Купались. Гуляли. Катались на мопеде. Делали простые вещи – вместе.
Никогда не знаешь, чем обернется завтра, а значит, лучше поменьше думать о последствиях твоего сиюминутного счастья.
Глава 14
Галя, по слухам – донес Гриша, встречавшийся с Максимом по работе, – устроила мужу хорошенький разнос. Соседка-змея, с которой Галя ходила в спортзал, донесла, что Макс два дня не ночевал дома.
Макс наврал, что был в Завидове. Галя не поверила. Приковала мужа к батарее и поставила засов на дверь. Они разругались.
Отличное поле для маневров.
И Настя пригласила Галю к Миле. На девичник.
Миле исполнилось двадцать шесть. У нее был богатый отец и еще более богатый отчим – и до девятнадцати лет Мила делала все, чтобы оправдать зависть окружающих: шлялась по клубам, покупала кокаин, как сахарный песок, возвращалась домой к двум часам дня, а потом замаячил героин, и Милу стали запирать. Хитрая, как все наркоманки, Мила ускользала из лап охраны, и тогда ее заточили в какой-то швейцарской лечебнице, где она торчала полгода. А потом еще полгода. Мила совершенно не поддавалась обработке – скандалила, врала, выкручивалась, и ничего не помогало, пока из-под Питера не приехал дедушка, отставной генерал МВД, и не устроил Миле задержание, арест, общую камеру и перспективу отсидеть пять лет. Мила сидела месяц. Родители – и отчим, и папаша, и мать, пребывавшая в прединсультном состоянии, валялись в ногах у деда-генерала – умоляли выпустить ребенка на волю, но тот твердо стоял на своем – пусть девчонка «обосрется по полной программе».
Испуганной выпущенная на свободу Мила не выглядела. Но что-то в ней изменилось. Она сама попросилась в клинику. Вышла и развела бешеную деятельность: открыла, как она это называла, клуб – устраивала только частные вечеринки, дни рождения, свадьбы, корпоративы. Мила контролировала все – начиная от списка подарков до развоза пьяных гостей, а также организовала для членов так называемого клуба особую клубную карту, которая давала им возможность пользоваться лучшими скидками и распродажами по всей Москве. Вроде бы мелочь, но эта карта приносила Миле едва ли не основной доход – и очень, очень нескромный.
Разомлевший от счастья отчим подарил Миле дом между Рублевкой и Новой Ригой, где та и собирала девичник, устроенный в лучших традициях клуба.
Настя с Галей приехали под вечер. На деревьях переливались гирлянды, клумбы подсветили лампами, а вокруг бассейна стояли свечи под высокими стеклянными колпаками.
Угощение выставили на фуршетные столы, шезлонги застелили полотенцами, воду в бассейне подогрели, а во дворе на всякий случай поставили газовые горелки. Играла диджей Бензина – подруга Милы.
Мила была совершенной копией Барбры Стрейзанд – только с черными от природы волосами: широкая, звериная переносица, тяжелый овал лица. Но в ее глазах было столько жизни, что посмотришь один раз – и оторваться невозможно. Мужчины от нее не отлипали – только уж самые провинциальные, долгие годы лелеявшие мечты о худосочных красотках модельной внешности, не понимали, что же такого в этой девице, которая держится так, словно она – юная Софи Лорен.
Правда, Мила не вылезала из проблем в личной жизни – характер у нее был ужасный.
Мила была холостячкой старого образца – авантюристкой без малейшей тяги к оседлой жизни. Она встречалась, влюблялась, влипала в очередную безумную историю вроде того случая, когда она поссорилась с любовником и тот ее запер в коттедже на озере Селигер, отнял мобильный и уехал в Москву, предварительно опустив рольставни. Умная Мила полчаса выплясывала на табуретке с пятью сигаретами, прежде чем пожарная сигнализация сработала, а потом еще минут двадцать слушала завывания сирены, прежде чем в дом ворвался заспанный менеджер.
– Неужели тебе не хочется любить одного мужчину и быть с ним счастливой? – цеплялась к ней Настя.
– Один запер меня в коттедже. Другой бросил, когда я заболела ангиной. Третий хотел через меня познакомиться с Аней из «Блестящих». А еще один, когда мне было семнадцать, встречался со мной потому, что у меня была стиральная машина. Ты думаешь, мне еще есть к чему стремиться?
Пройдет пять лет, и Мила выйдет замуж за интересного мужчину с большим состоянием, родит троих детей и будет счастлива, но пока она гуляла сама по себе и наслаждалась успехом.
Настя Миле немного завидовала, но все же ее любила – Мила была одной из тех редких подруг, на которых можно положиться в любой ситуации. Мила говорила, что это с ней произошло после тюрьмы: когда она сидела в камере предварительного заключения с пятью настоящими зэчками и была уверена, что ей уже отсюда не выбраться, то поняла, что все в жизни очень просто – ближний либо друг, либо враг. Другу надо помогать, врагу – мешать.
А еще Мила рассказывала, что на второй день одна матерая уголовница, арестованная уже в третий раз за поножовщину, – ненормальная, по словам Милы, хотела отобрать у нее сигареты, и тогда Мила плеснула ей в лицо кипящую воду. После этого с Милой никто не связывался.
Галя вырядилась. Настя предупреждала ее – одеваться надо просто, но, видимо, это и было «просто»: топ, расшитый блестками, джинсовые капри со стразами, сандалии с золотыми ящерицами... Харчпром какой-то.
Настя в коротких шортах, белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и кожаных шлепках от «Прада» немного стеснялась спутницы, но не везти же Галю переодеваться?
– Ух ты! Как все блестит! – заявила Мила, едва познакомившись с Галей.
Привычку говорить без обиняков Мила завела за время работы – так как большинство клиентов были знакомыми, друзьями, коллегами ее отчима и отца, то Мила, не стесняясь, выкладывала им все, что думает о странных, если не сказать тревожных идеях – вроде того, чтобы привезти на трехлетний юбилей сына живую пантеру и леопарда.
– Ну, да, это «Пинко», – сообщила несколько растерявшаяся Галя.
– Купальники с собой? – уточнила Мила. – Не люблю «Пинко». Издалека вроде хочется забрать все, что видишь, а вблизи смотришь – дрянь какая-то. Кстати, кто тебе красит волосы?
– Марина из «Провоста», – Галя вскинула голову.
– Руки ей надо вырвать, – кивнула Мила. – Тебе рыжий цвет не идет.
– А-а... – проблеяла Галя, но Мила уже ушла.
Галя злобно зыркнула на Настю.
– Такой она человек, – развела та руками. – Не обращай внимания.
Внутренний двор Галю впечатлил. Не мог не впечатлить.
Устроившись в шезлонгах с тарелками, Галя все еще продолжала озираться, прикидывая, наверное, во что обошлась вечеринка хозяйке.
– А это ее дом? – прошептала Галя на ухо Насте.
– Ага.
– А... Она его сама купила?
– Папа подарил.
