знает. Поэтому и боится. Делать что-то надо, а она в полнейшем неведении, что именно. И, если уж совсем честно, мысли об этом чертовом шабаше доводят ее до истерики – она готова откусить себе ногу, только бы остаться дома. Но она, к сожалению, не может отказаться. Приглашение – цепочка из белого золота с кулоном в виде метлы, рукоять которой украшена крошечными черными бриллиантами, получено, а, значит, обратного хода нет. Вот так. Единственное, что утешало – кулон очень выигрышно смотрелся на ее располневшей груди. Это если стоять перед зеркалом, втянув живот.
Алиса еще раз проверила холодильник – вдруг продукты сами исчезли, и тут ей в голову пришла удивительная, светлая идея!
Алиса вытащила из шкафа пакеты, собрала еду (кроме овощей), засунула их в машину и поехала к Насте, у которой покупала молоко, творог и мед. Настя работала продавщицей в деревенском магазине, на досуге торговала молочными продуктами и содержала троих детей без отца. Вальпургиева ночь – это же Первое мая, День труда! Пусть ее несчастные детки наедятся до отвала – особенно им понравятся офигительные эклеры с заварным кремом, облитые настоящим горьким шоколадом, а не соевой бурдой!
Настя, конечно, слегка прибалдела от такой щедрости, но потом вдруг как-то подтянулась, странно так на Алису поглядела, прикусила губу, но все же решилась:
– Алиса... – сказала она и впала в транс.
– Настя, говори давай, я не кусаюсь, – поощрила ее та.
– Я, когда муж умер, чуть на трассу не пошла работать, – призналась Настя, все еще странно посматривая на нее. – Но быстро одумалась – мне же детей растить, что из них получится, если мать – поблядушка?
Она замолчала.
Алиса, изобразив крайнюю заинтересованность, кивнула головой.
– Знаешь, мне иногда кажется, что я не живу, а хожу, как в тумане, – сообщила Настя. – Я же в медицинском техникуме училась. Думала, в Москве работать буду, а как родила этого дармоеда... – Настя имела в виду старшего сына Борю. – Так и пришлось выкручиваться. Устроилась в магазин, Толя... – это был ее покойный муж, – хорошо зарабатывал... Я думала – все впереди. Вот подрастет Боря. Подрастет Зинка... Вадика в детский сад отправлю... А потом Толя умер, и... я тоже как будто умерла.
Настя сделала шаг вперед и вцепилась Алисе в руку.
– Я же все про вас знаю! – зашептала она. – Другие только сплетничают, а у меня бабушка в вашем доме работала. Все болтали – нехорошее место, но она говорила, чтоб я дураков не слушала, и что ничего я в этом не понимаю, чтобы судить! Алиса! Скажи мне правду!
Алиса, уже проклинавшая мгновение, когда ее заплывший жиром мозг направил сюда с сумками продуктов, нащупала утюг, которым собиралась если не отбиваться, то пригрозить буйной хозяйке, но вдруг у Насти из глаз брызнули слезы, она с размаху опустилась на стул и заревела.
Алиса что-то бормотала, а Настя, высморкавшись в кухонное полотенце, взвыла:
– Погадай мне, что тебе стоит! – и опять разрыдалась.
У Алисы отвисла челюсть. Так вот в чем дело!
– Понимаешь, я не... – промямлила она, но Настя смотрела на нее, как на чудотворную икону, и Алисе не хватило мужества для отказа.
Так как она сильно сомневалась в своих способностях, то решила просто наврать Насте что-нибудь обнадеживающее. Кофе дома не было, карт тоже, поэтому Алиса взяла протянутую руку, уставилась на нее и принялась сочинять оптимистичный, но не слишком уж радужный текст.
Она смотрела и смотрела в Настину грубую ладонь, пока вдруг не заметила, что бессистемное сплетение линий обретает смысл. Скоро Настя заболеет и попадет в больницу. Ничего страшного – что-то по женской линии, скорее всего, воспаление придатков. Дети, конечно, останутся без призору, зато ее переведут в город, и там она познакомится с мужчиной, который станет отчимом ее дармоедам. Ее ждет смена работы... то есть просто тут ясно видно, что она будет заниматься чем-то другим, и это принесет ей деньги. С мужем она, возможно, разведется – но это не точно, зависит от обстоятельств, или от того, что она сама решит, но Настя будет... богата.
– Да не может быть! – воскликнула Настя, и тут только Алиса поняла, что давно уже говорит вслух.
Она с трудом выпуталась из паутины линий, ощутила, что вспотела, устала и рассердилась, забрала творог, который ей всучила Настя (ничего, добавит в салат), и уехала в легком недоумении. У нее что, дар предвидения? А как же ее собственное неопределенное будущее? Может, стоит на этом сосредоточиться?
Развалившись дома на диване, Алиса уставилась на свои ладони, но никак не могла сообразить, о чем говорят все эти знаки на руках. Путаница. Она набрала номер Нины – все-таки специалист по ясновидению, хоть и слабенький, но та ее, увы, не утешила.
– Знаешь... – смутилась она. – Ладно, не буду врать. В общем, если ведьма не может разобрать, что показывают линии на ее собственных ладонях, значит, тебя впереди ждет беда.
– Какая беда? – испугалась Алиса.
– Я не знаю.
– А... может, я к тебе сейчас приеду? – настаивала Алиса.
– Я сама к тебе приеду, – пообещала Нина. – Кстати, тебя в последнее время ничего не тревожит?
– Не считая лишнего веса?
– Все! Буду часа через полтора! – рассердилась Нина и дала отбой.
Приехала через три – разумеется, сославшись на пробки, и с собой привезла самую жирную, сытную и вредную еду на свете, включая восхитительный «Наполеон».
– Издеваешься? – хмыкнула Алиса.
– Что?! – возмутилась Нина. – Да ты в кои-то веки выглядишь как живой человек! Ты в курсе, что худоба выходит из моды?
– Я не худая!
– Уже нет!
– И не была! Я была нормальная! А сейчас у меня сало!
– Сало у тебя в голове! Оно заменяет тебе мозг, потому что только люди без мозга могут назвать тебя толстой! – сопротивлялась Нина. – Тебе Марик случайно не говорил, что у тебя аппетитная задница, грудь, как у Холли Берри и нормальные женские щеки? Ты хотя бы понимаешь, что вся индустрия красоты основана на том, что у слишком худых женщин кожа свисает и покрывается складками?
– Фу! – Алиса швырнула в Нину подушкой. – Замолчи, злобная извращенка!
– Сама ты тощая анорексичная обвисшая извращенка! – Нина броском вернула Алисе подушку и ушла на кухню ставить чайник.
– Слушай, а что происходит во время Вальпургиевой ночи? – допытывалась Алиса у Нины.
– Там круто, – скупо поделилась Нина. – Но ты должна все увидеть сама. Это вроде как тест. В свою первую ночь на первое мая ты воспримешь себя как ведьму.
Алиса сделала все, чтобы изобразить полнейшее недоумение: открыла рот, посмотрела исподлобья, подняла одну бровь, покачала головой – но большего от Нины не дождалась.
– Я могу сказать лишь то, что всем известно, и о чем тебя все равно предупредят, – улыбнулась Нина. – Здесь мы все разные. На Лысой горе все равны. Нет ссор, былых обид, зависти, ревности... Это и хорошо, и плохо. Ты увидишь новые лица, с кем-то здорово проведешь время, но это ничего не будет значить, как только взойдет солнце. Да, кстати... Э-э... Ладно, замяли.
– Что?! – подбоченилась Алиса.
– Да, ладно... – Нина отвела глаза.
– Нина!
– Откуда ты взяла эту Лизу? – Нина с грохотом отложила нож и схватила бокал с коньяком.
– Я ее не брала, – подозрительно поглядывая на нее, ответила Алиса. – Мы познакомились у Лили.
– У Лили? – удивилась Нина.
– Почему ты вообще меня спрашиваешь? С Лизой что-то не так?
Нина развела руками и беспомощно взглянула на Алису.
– Слушай, это ты начала! – Алиса ткнула в нее указательным пальцем. – Так что выкладывай!
– Я думала, ты уже поняла... – смутилась Нина. – В общем... Наш мир делится – условно, конечно, но это
