Жадно глотнув еще, она взмахнула руками и сделала пару кругов по комнате.
Какой же кайф!
Ни паники, ни страха, ни жуткой неуверенности.
Алиса залпом допила стакан, плюхнулась на диван, попрыгала на нем, каждый раз высоко взлетая в воздух (удивительное ощущение!), завела Бонни Тайлер и приступила к сборам. К десяти она была в полном боевом снаряжении, с уложенными, как у Бриджит Бардо, волосами, и оставшиеся до прибытия транспорта полчаса провела в веселой компании абсента. Странный напиток! Она не пьянела – просто становилась все веселее и веселее. Может, это иллюзия, а на самом деле она уже давно спит с одним кое-как накрашенным глазом где-нибудь между обеденным столом и камином?
И тут часы пробили ровно половину одиннадцатого. В письме, отправленном вместе с платьем, было написано: «С последним ударом маятника выходите на улицу. Вас ждут».
Алиса спешно задула свечу, на всякий случай залила ее чаем и выбежала во двор. Прямо напротив входа стоял самый настоящий черный козел с отполированными рогами!
– Минутку! – взвизгнула Алиса и бросилась назад.
Схватила бутылку абсента, что-то перевернула на обратном пути, выскочила на улицу, а дверь за ней с грохотом захлопнулась, и замок – сам! – повернулся на три оборота. Волшебная ночь! Погода, правда, была не праздничная – низко висели серые днем и черные ночью унылые облака, что уже сутки предвещали дождь, но так и не разродились – воздух был по-летнему тяжелый, предгрозовой, отчего на секунду захотелось все бросить и спрятаться в уютной теплой спальне.
Но Алиса храбро подошла к козлу, сказала зачем-то: «Я – Алиса», и провела рукой по его спине. Шерсть казалась ухоженной, гладкой, но посредине было нечто странное. Алиса схватилась за это и чуть не подпрыгнула – в руке у нее оказался клок шерсти. В ужасе она уставилась на кусок козлиной шкуры, и поняла – это не шкура, а... шаль. Черная кашемировая шаль. Алиса накинула ее на плечи, осмотрела козла, вспомнила, что в каком-то кино говорили – сидеть амазонкой совершенно невыносимо, и устроилась на спине животного по-мужски, что тоже, если уж честно, было не особенно удобно, и сказала: поехали!
Она чуть было не разразилась глупым пьяным хохотом, представив, как козел помчится галопом, но тот лишь ударил копытом, оттолкнулся от земли и взмыл ввысь. Плавно и осторожно, словно понимал – наездница из Алисы никакая. Несколько метров они плыли над самой землей – Алиса даже ощутила росу на траве, но вот козел сделал рывок, и они поднялись на уровень второго этажа. Зачарованная Алиса с трудом сдерживала биение сердца – все это с ней впервые! – и лишь время от времени глотала по капле абсента, чтобы не рухнуть от переполнявших ее чувств.
Тем временем козел поднялся над верхушками деревьев и смело набирал высоту – они нырнули в облака, пробрались сквозь влажные тучи, и тут Алиса не удержалась – смачно и громко выругалась: над облаками висела яркая луна, а небо было чистое – как умытое! Козел резво двинулся вперед, и Алиса уже не боялась, потому что не было никакой земли, не было ничего – ни дома, ни прошлой жизни, ни высоты над уровнем моря... Были звезды, была Луна, был ветер, и шаль развевалась, и шерсть у козла была теплая и уютная – руки в ней не мерзли, и еще Алиса, кажется, кричала, как дура: «Я королева мира!» И она точно знала: что бы ни случилось, как бы все ни обернулось – эта ночь стоит пяти таких жизней, что у нее была раньше!
Они мчались навстречу горизонту – иногда козел нырял в облака, и Алиса видела внизу города, но лишь на мгновение, а скоро Алиса услышала свист и заметила – они не одни, мимо несутся ведьмы на метлах, на свиньях, некоторые – вот это да! – в ступах, и поднялся такой шум, такой гвалт, что Алиса уже не разбирала дороги, и только уворачивалась от лихих наездниц, и держала шаль покрепче – чтобы не улетела. Бутылку она уже давно потеряла, надеясь, что та не свалилась кому-нибудь на голову.
И наконец...
Из темноты, тишины и безграничного пустого неба показалась Лысая гора. Чудилось, там происходит битва – горели костры, слышались крики и шум, взрывались петарды, рассыпались золотом фейерверки... Но главное – над горой кружили ведьмы. Сотни, а может, и тысячи – издалека они выглядели как мухи, крошечные и черные, и зрелище это и притягивало, и ужасало.
Козел словно почувствовал замешательство Алисы (или был вышколен нарочно для новичков) – замедлил ход и снизился, опустив копыта в облака. С воздуха гора казалась огромной – и, действительно, лысой: кое-где она обросла кустарником, торчали два-три жалких, распластавшихся по земле деревца, – и все, только трава и камни. Козел облетел гору кругом, и Алиса с удивлением обнаружила ворота – огненные, метров пять высотой. Будто согнули два дерева, переплели ветви и подожгли – только горели они на удивление долго.
Животина приземлилась, топнула ногой, подгоняя Алису – та спешилась и не успела вернуть шаль, как козел рванул ввысь и в одно мгновение скрылся из глаз.
Перед входом намечалась толкучка – ведьмы суетились, пытались с ног до головы осмотреть чужие наряды, поправляли макияж и спешили пройти через ворота. Алиса тоже рванула вперед, но ее толкнули, она споткнулась и чуть было не наступила на собственную юбку – отчего легкий шифон непременно бы порвался. В ярости она обернулась и приготовилась отчитать хама, но лишь открыла рот и промямлила нечто несусветное. Это был мужчина! Демон! Настоящий, взаправдашний демон!
Как круглая дура, Алиса растянула губы в неестественной улыбке, пропищала «ничего-ничего» и густо покраснела.
Потому что немедленно вспомнила, как была влюблена в «Демона» Врубеля – в двух экземплярах: на картине и в сборнике Лермонтова, на иллюстрации, где коварный обольститель Демон целует страстную Тамару, забирает ее душу, и все это было так красиво – и косы Тамары, и грива Демона, что она даже осторожно вытащила лист из книги и хранила его у себя в секретере – потому что ни до, ни после не встречала ничего более сексуального.
И то был он. Он! Это все равно, что зайти в купе первого класса поезда «Москва – Санкт-Петербург» и обнаружить там Джонни Деппа – сидит такой, читает «Эсквайр», уписывает чипсы. Без Ванессы. Без охраны.
– Ваше платье в порядке? – спросил демон по-английски.
– Да-да... Спасибо... – отступала Алиса, втайне рассчитывая, что он и ее погубит, как Тамару. Прямо сейчас.
– Меня зовут Винсан, – представился демон.
– А! – Алиса совершенно по-идиотски трясла головой, так как не ожидала, что демона могут звать иначе, чем Демон.
– Можно я вас провожу? – попросил демон-Винсан.
– Да! – Алиса с трудом сдержала радостный визг.
Ей хотелось громко и напоказ смеяться, чтобы оборачивались и крутили пальцем у виска. Как будто она попала в свой тайный сад, где прятались все несбыточные мечты – от фотоснимка Джимми Моррисона и картинки из журнала с изображением виллы на Лазурном Берегу, до прогулок по лунной дорожке и путешествия во времени.
– Меня зовут Алиса, – в конце концов пробормотала она и вложила ладонь в его руку.
И они вошли в арку.
В майской траве прятались тысячи свечей, в воздухе парили миллионы красных розовых лепестков, дорожки были усыпаны чем-то блестящим, угощение разносили нимфы в полупрозрачных серебристых одеждах, кусты украшали мерцающие, как светлячки, разноцветные цветы, играла музыка, и все гости были либо красивые, либо странные. Тут можно было столкнуться с кем-то отвратительным, похожим на вампира, со странным существом с длинным носом в бородавках – ну просто классическая злая ведьма, и с пугливыми блондинками с длинными, ниже попы, золотыми волосами – созданиями невероятной красоты, если бы не злые красные глаза и зубы, как у волка, и со странными личностями, сквозь которых было видно все...
Волшебный мир предстал в таком упоительном, сказочном, небывалом многообразии, что Алиса лишь смотрела – не чувствовала, не думала, а наблюдала, и только теплая и сухая рука Винсана напоминала ей, что она не спит. Его присутствие волновало, кружило голову – хотелось быть сумасшедшей, непредсказуемой, безумствовать и уж точно не думать о будущем. Серебристая нимфа поднесла абсент в изящном стакане на длинной ножке – она предложила и кир рояль, но Алиса желала только абсент – она хотела быть пьяной, и Винсан подводил ее к каким-то людям, и все они радостно хохотали – над чем неясно,
