но...
А что «но»?
Даше не хотелось задумываться, чтобы не разрушить этот новый, хрупкий мир, и все же было «но» – неудовлетворенность, тоска в груди...
– Меня с ума сводит эта мода на мемуары! – воскликнула одна не очень симпатичная журналистка, гордившаяся тем, что у нее в ЖЖ больше пяти тысяч «друзей».
Журналистка строила из себя не пойми кого – с печалью в голосе упоминала о том, что ее уже достали эти телевизионщики, все зовут и зовут разговаривать в телевизоре и все не понимают – не хочет она!
Дешевые понты Дашу утомили – ей хотелось нагрубить журналистке, но она уже привыкла, что в компании Димы не реагируют на хамство.
– И ладно бы мемуары о творческом пути, так нет, все про трусы и секс! – поддержала ее девица с красными волосами.
– А я люблю про секс и трусы, – заявила Даша.
– Я тоже люблю, но пусть про это пишет «ОК!», – заявила журналистка. – Зачем какой-нибудь Маше Малиновской писать книгу?
– А почему нет? – Даша пожала плечами. – Ее же необязательно покупать.
– Это не вопрос личного выбора, а социальный срез, тенденции развития... – возмущалась журналистка, которой очень хотелось быть злой, дерзкой и значительной, но вот усики над верхней губой она почему-то не удаляла.
Даше вдруг стало дурно. Душно.
Она выскочила из-за стола и побежала на воздух.
На дворе стояла середина апреля, и ночи были холодные. Но Даше хотелось замерзнуть – лицо горело, дыхание сперло... Что с ней такое?
У нее ведь все хорошо!
Черт!
У кого бы стрельнуть сигарету?
– Захар! – обрадовалась она.
Захар вел в клуб брюнетку невиданной красоты с длинными блестящими волосами.
– У тебя сигареты нет? – спросила Даша.
– Кажется... – Он похлопал по карманам. – Даша, Агния, – представил он девушек.
– Агния? – ахнула Даша. – Вот красивое имя!
– Даш, ты чего? – забеспокоился Захар, присмотревшись к ней.
– Ничего, – она помотала головой.
– Агния, слушай, я покурю и приду, ладно? Ты ведь там наших найдешь? – Захар заботливо обнял подружку. – Ну? – Он протянул наконец Даше сигареты.
– Зажигалка у тебя есть? – психанула она.
– Сейчас! – Захар бросился к охраннику, притащил зажигалку, и Даша наконец прикурила.
Прикурила и кинула сигарету в лужу.
– Надо бросать! – сказала она.
– Эй! – Захар приподнял ей подбородок. – Что случилось?
– Ни-че-го, – по слогам произнесла Даша. – У меня все хорошо, но я – больная на голову, меня, наверное, это не устраивает... – На глаза навернулись слезы. – А может, у меня ПМС...
Захар снял куртку, набросил ей на плечи и увел за угол.
– Что? – не спросил, потребовал он.
Даша вздохнула, развела руками – и куртка упала в грязь.
Захар провел рукой по ее волосам – и вот они уже целуются так, словно только друг о друге и мечтали.
Оглушительно пахло весной. Грязной, мокрой, противной весной, но было в этом нечто извращенно прекрасное, как при родах, когда ты готова наизнанку вывернуться, но тут же обо всем забываешь, стихает боль, оставляя лишь изумление и радость от появления новой жизни.
Все было ясно.
– Я не переживу, если ты опять разобьешь мне сердце, – сказал Захар, прижав ее к себе. – Я уже два раза чуть не умер...
– Какая же я дура! – искренне сокрушалась Даша. – Я ведь, кажется, не могу без тебя жить – и это не преувеличение! Чем я думала?
– Даш, а у нас получится... снова? – Глаза у него были темные, беспокойные.
Захар любил ее всегда. И когда у него была Оксана – от тоски, отчаяния, ощущения своей незначительности. И когда у Даши был Виктор, к которому он ревновал так, что ему хотелось делать себе больно физически, просто чтобы отвлечься.
Она была любовью всей его жизни. Почему? Нет ответа. Потому. Нельзя и не надо что-то объяснять словами – теряется магия.
А Дашу съедала вина – за то, что она такой позорный сноб. За предубеждения. За «а кто он такой»? Ей хотелось собрать все свои глупые мыслишки и сжечь к чертовой бабушке – чтобы ни следа, – и пепел развеять.
Ее мальчик. Лучший. Он любит ее так, как и не снилось.
И ведь это уже не тот Захар, с которым она случайно переспала... сто лет назад. Он изменился – ради нее. Не только – и ради себя, но в этом повинна она. Он стал сильным. Он тот, о ком она мечтала.
Не надо ничего жечь, пожалуй. И стыдиться, и виниться.
Год назад это был другой человек.
Ну почти другой.
– Надо пойти и сказать им прямо сейчас, – твердо произнесла Даша.
– Ага, – кивнул он.
Ждать не было никакой возможности. Да, они в очередной раз испортят кому-то... Не жизнь. Всего лишь праздник.
Легкое, необременительное разочарование, укол самолюбия – вот и все.
Даша трепетала. Точно знала – ее счастье здесь. Дрожит от холода. Отряхивает куртку.
Она его просто любит. Видимо, первый раз. Так. Он вдруг – всего-то пару минут назад – стал смыслом ее жизни.
Даша усмехнулась. Может, переключиться на любовные романы – его трепещущая плоть и все в таком духе? Ну необязательно, конечно, про плоть – можно писать хорошие умные книги об отношениях мужчины и женщины, о поиске своего единственного... Это же интересно во все времена.
– Пойдем? – предложил Захар.
Он остался писать сообщение Агнии, а Даша вернулась к столу, сказала, что ей надо срочно ехать к отцу, – не хватило мужества признаться прямо сейчас, забрала вещи, пока Дима соображал, в чем дело, и вылетела на улицу.
– По-моему, мы просто подонки! – хмыкнул Захар.
– А кто же еще? – Даша пожала плечами. – Поздно раскаиваться, друг мой, места в аду уже оплачены – в первом ряду.
Они сели в машину – к счастью, Захар не успел напиться – и поехали на Плещеево озеро.
По дороге перекусили в безумном придорожном мотеле, где царствовала странная дама с короной из волос.
– Даша, мне страшно, Даша! – бубнил Захар. – Ты найдешь себе какого-нибудь придурка в кожаных штанах и опять меня бросишь!
– Заткнись, пожалуйста! – взмолилась она. – А то я прямо здесь отдамся первому попавшемуся дальнобойщику и уеду с ним в Сызрань.
– А я женюсь на этой... – Захар незаметно кивнул на официантку или кем там она была.
– Очень достойный выбор, – одобрила Даша. – Захарчик! Давай больше не будем об этом говорить, пожалуйста... Не могу, честное слово. Ты ковыряешься в моих болячках, а я делаю вид, что мне это приятно. Глупо, да?
