вместе? Нет, это как-то не вязалось с ее обликом. У Милоня более чем известная репутация.
– Кого это вы высматриваете? – спросила меня Богунка и поднялась со стула. – Пошли?
– Пошли, – кивнул муж.
– А я, пожалуй, выпью еще кофе, – заявил Гертнер.
Перед нами появилась услужливая пани Махачкова:
– Кофе? Один?
– Мне тоже, – сказал я.
– Значит, два, – улыбнулась пани Махачкова.
Богунка двинулась к выходу, даже не попрощавшись, а Славик перед тем, как за ней последовать, молча пожал руку Тому и кивнул мне.
– Смотри-ка, – Томаш показал на другой конец стойки, – Милонь забыл сумку.
Мы уже остались наедине, и пани Махачкова поставила перед нами кофе.
– Да ведь он здесь, – подмигнула барменша, умерила поток децибелов, несущийся из магнитофона, и приложила к губам палец: – Тсс, слышите?
Из пустого зала, где недавно проводил дискотеку Анди Арношт, доносились звуки рояля и пение. Пел Пилат.
– Чего это он? – спросил Том.
– Он там с девушкой, – томно произнесла Махачкова, прилежная читательница бульварной литературы, – с той малышкой. – Многоопытная дама явно заметила юный возраст новой невесты Милоня.
– Завалимся туда, а? – ухмыльнулся Том.
К нему, похоже, возвращалось настроение.
– Зачем?
– Смеха ради.
– Глупо как-то…
Пока мы спорили, рояль умолк, и раздался звучащий резким диссонансом грохот. Стул, что ли, у них упал. За этим последовала звонкая пощечина.
– Вы бы заглянули туда, Честик, – озабоченно сказала пани Махачкова.
С веснушчатой близняшкой Марлен Жобер мы столкнулись в коридоре.
– Пожалуйста…
В дверях зала показался Пилат. Диалектика причин и следствий взяла свое. На сей раз багровым пятном на левой щеке был отмечен Милонь.
– Яна!
– Исчезни, – дружески посоветовал я Пилату; веснушчатое создание затаилось у меня за спиной.
– Ну ты…
– Исчезни, – повторил я.
И оскорбленный Милонь послушно исчез.
– Спасибо, – сказала девушка.
– Не за что. Вы, я вижу, и сами можете за себя постоять.
– Когда как, – возразила она.
– Верно, – кивнул я, – я и забыл о том парне в темных очках…
Комментировать мои слова она не стала, но и договорить мне не дала:
– Вы не могли бы вызвать мне такси?
– Это лишнее, – сказал я и взглянул на часы. – Перед «Ротондой» их сейчас целая куча. Да и дешевле обойдется, – добавил я отечески. Из сумки, висящей у нее через плечо, выглядывала «История античной философии». – Если хотите, я принесу ваше пальто.
Она заморгала в знак согласия. Томаш обнимал Пилата, а маэстро что-то тихо ворчал. Они даже не заметили, как я взял пальто несостоявшейся невесты – коричневую пелерину с капюшоном.
Девушка ждала меня у лестницы:
– Спасибо.
– Вдруг там уже заперто, – засомневался я, – подождите, я пойду с вами.
Заперто быть не могло, но я хотел ее проводить. Чтобы выглядеть в собственных глазах благородно. Мы поднялись по лестнице и вышли на улицу.
– Ну, и где же куча такси?
– Это Пилат нам портит музыку, – не слишком остроумно пошутил я.
