— Чего у меня полно, так это времени. Так зачем мне торопиться?
Старик запрокинул голову и осушил бутылку пива. Затем задумчиво произнес:
— Никогда не знаешь, как оно все выйдет.
— Не берите в голову, капитан. Я в порядке.
— Отлично. На, посмотри. — Сцинк протянул Августину клочок бумаги, который ему передал в больнице Джим Тайл. Там было написано: «черный джип „чероки“ BZQ-42F».
Августина потрясло то, что Бренда Рурк сумела запомнить номер, да и вообще хоть что-нибудь после такого жестокого избиения.
— Номер краденый. И в этом нет ничего удивительного, — пояснил Сцинк.
— А водитель?
— Белый, не латиноамериканец, около сорока. Деформированная челюсть, по словам патрульной Рурк. Еще костюм в полоску.
Сцинк снова растянулся на лавке, закинув руки за голову.
Августин оглядел борт фургона.
— С чего начнем? Возможно, этот парень уже на пути в Атланту.
— У меня есть кое-какие идеи, — заявил губернатор.
Августин не испытывал такого энтузиазма.
— Полицейские найдут его быстрее нас.
— Они все заняты последствиями урагана, работают по две смены. Даже детективы занимаются регулировкой движения. — Сцинк тихонько хмыкнул. — В такой ситуации можно разгуливать свободно.
Августин почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Это оказалась соседская полосатая кошка. Когда он нагнулся погладить ее, кошка юркнула под фургон.
— Я сделаю это для Джима, — продолжал губернатор. — А он не часто обращался ко мне за помощью.
— Но есть и другие причины.
Сцинк кивнул.
— Разумеется. Терпеть не могу подонков, которые бьют женщин. Да и ураган, скажем, разочаровал меня…
Ураган не стал очищающим катаклизмом, как надеялся и предсказывал губернатор. В идеале люди должны были убежать из Флориды, а не хлынуть сюда. Большое количество вновь приехавших просто угнетало. Потрясал и контингент этих охотников за наживой — беззастенчивые карманники, красноречивые жулики, наглые мародеры, не говоря уж о настоящих бандитах и грабителях. Конечно, таким ничего не стоит избить женщину.
— Только не жди, что я буду сдерживать себя, — предупредил Сцинк.
— Я и мечтать об этом не могу, — ответил Августин.
Свет в комнате для гостей погас. Августин нашел Бонни сидящей на кровати. В качестве ночной рубашки Бонни использовала длинную белую футболку с надписью «Том Петти и Хартбрейкерз», которую нашла в шкафу. Августин купил ее на концерте группы в Майами. Женщина, с которой он ходил на концерт, — врач-психиатр, пытавшаяся позднее зарезать его в душе, — купила себе такую же черную футболку, подходившую к ее мотоциклетным сапогам. В этот момент Августин и понял, что они совершенно разные люди.
— Макс не звонил? — поинтересовалась Бонни.
Августин проверил автоответчик. Никаких сообщений не было. Он вернулся в спальню и сказал об этом Бонни.
— Наша семейная жизнь продолжалась всего неделю и один день. Что же со мной происходит? — Бонни согнула ноги, подтянув коленки к груди. — Я должна быть дома.
«Точно! — подумал Августин. — Совершенно верно!»
— Вы считаете моего мужа негодяем?
— Вовсе нет, — соврал Августин, не желая расстраивать ее.
— Тогда почему же он не позвонил. — Бонни произнесла эту фразу без вопросительной интонации. — Идите сюда.
Она подвинулась, освобождая Августину место под одеялом, но он робко присел на край кровати.
— Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая.
— Нет.
— У меня, должно быть, сердце перевернулось. Только этим можно оправдать мой поступок.
— Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите, — предложил Августин.
— Да, я хочу остаться с вами и… с ним. С похитителем.
— Почему?
— Ох, этого я не знаю. Возможно, это из-за Макса, а может, из-за отца с его моделями аэропланов, или из-за своего несчастного детства, хотя у меня и остались о нем прекрасные воспоминания. Есть какая-то причина. Ведь счастливые маленькие девочки вырастают не для того, чтобы бросать своих мужей, так ведь? — Бонни выключила лампу. — Хотите лечь?
— Лучше не надо.
В темноте ладонь Бонни нашла щеку Августина.
— Вот какая у меня идея. Мне кажется, что мы должны спать вместе.
— Но мы ведь
— Вы понимаете, что я имею в виду.
— Заниматься любовью?
— Ох какой вы быстрый. — Бонни схватила Августина за плечи и уложила на кровать. Голова Августина оказалась на подушке, и, прежде чем он успел подняться, Бонни оказалась на нем и прижала его руки к кровати, озорно уперевшись подбородком в грудь Августина. В слабых лучах света, пробивавшихся сквозь окно, Августин мог видеть ее улыбку, оживленный взгляд, а позади нее… стену с черепами. — Если мы займемся любовью, то это может прояснить мои мысли.
— Это будут нечто вроде электрошоковой терапии.
— Я очень серьезная.
— И очень замужняя.
— Да, но я чувствую, что вы хотите меня.
— Благодарю за диагноз.
Бонни отпустила руки Августина и обняла ладонями его лицо. Улыбка исчезла с ее губ, а в голосе появилась печаль.
— Не надо иронизировать, — прошептала она. — Как вы не понимаете… я не знаю, что мне делать. Пыталась плакать, но это не помогает.
— Простите…
— Вы мне кажетесь ближе, чем даже Макс. Это плохой признак.
— Да, плохой.
— Тем более, после всего недельного знакомства. А мой муж… да и теперь, когда мы вместе, чувствуем себя чужими друг другу. — Бонни схватила Августина за рубашку. — Боже мой. А знаете что? Забудьте все, что я сказала.
— Да, так будет лучше.
— Значит, вы тоже думаете об этом, да?
— Постоянно, — признался Августин и добавил в порыве идиотского целомудрия: — Но нам наверняка не стоит делать этого.
Груди Бонни покоились на груди Августина, они тихонько вздымались и опускались при дыхании. «Наша дружба может превратиться в муку», — подумал Августин.
— Что происходит? — спросила Бонни.
— Ох, мое возбуждение скоро пройдет, и тогда мы сможем поспать.
Бонни опустила глаза. Августину показалось, что она покраснела, но в темноте трудно было судить об
