Сцинк наклонился вперед.
— Не могли бы вы отдать мне револьвер?
— Почему бы и нет? — Такой вариант устраивал Иди. Возможно, этот «улыбчивый» застрелит Кусаку. А желать этого у Иди было сорок семь тысяч причин, не считая синяка от ствола револьвера на правой груди.
Она протянула револьвер Сцинку, который помахал ей на прощание.
— Если хорошенько подумать…
Иди повернулась и вскрикнула. К стеклу окна джипа прижималось мокрое лицо Кусаки. Искривленный нос и покалеченная челюсть делали его похожим на горгулью.
— Скучали без меня, де-е-е-тки? — промурлыкал Кусака. Его мертвенно-бледные губы извивались на стекле, словно червяки.
Джима Тайла так и подмывало вызвать подкрепление, однако это означало бы конец свободной деятельности губернатора.
Они уже давно заключили между собой соглашение: никаких противоправных действий со стороны губернатора, если только нет опасности для жизни ни в чем не повинных людей. Женщину-туристку Джим Тайл считал более или менее ни в чем не повинной. Тем более что она и Сцинк могли уже быть мертвы.
С мрачным видом Джим наблюдал, как дождь поливает машины, проходящие мимо по шоссе № 1. И вновь ругал себя за то, что позволил эмоциям возобладать над разумом. Бренда осталась жива. Ему надо было просто поблагодарить за это Бога и положиться на его волю.
Но он этого не сделал. Более того, совершил глупость, сообщив губернатору номер черного джипа.
— Мне это нужно для борьбы с вредными насекомыми, — так Сцинк объяснил свое желание знать номер джипа, когда они уходили из больницы. — Кто бы ни был тот, кто сотворил такое с миссис Рурк, он не является жизнеспособным представителем видов. Такие не должны быть донорами генофонда. Разве сам Дарвин не согласился бы с этим?
И патрульный просто ответил ему на это:
— Будьте осторожны.
— Джим, нас осаждают подобные поганые мутанты. Посмотри, что они сделали с Флоридой.
— Номер, возможно, украден с другой машины. Это может завести вас в тупик, — ответил Джим, погруженный в свои мысли.
— Они превращают Флориду в помойную яму. Одни из них с пистолетами, другие с портфелями… но все они, черт побери, преступники.
— Борьба с вредными насекомыми.
— Мы делаем то, что можем.
— Будьте осторожны, капитан.
При этих словах губернатор выдал одну из своих голливудских улыбок, которые в свое время помогли ему победить на выборах. А Джим Тайл отпустил его. Позволил губернатору начать охоту на человека в черном джипе.
И джип этот в настоящее время мок под дождем на стоянке перед мотелем «Парадиз Палмс». Патрульный насчитал внутри джипа три фигуры, две из которых, как он надеялся, были Сцинк и Бонни Лам.
Его внимание привлекла темная тень возле дороги.
Высокий человек в костюме торопливо шел по обочине шоссе № 1. Его пошатывало, но он смело двигался навстречу проносившимся мимо машинам. Человек резко вздрогнул, когда в лицо ему ударил свет фар бензовоза.
И Джим Тайл ясно увидел покалеченную челюсть.
Патрульный наблюдал, как человек свернул к мотелю, прошел под яркой вывеской и подошел к джипу, наклонившись затем к стеклу автомобиля. А потом незнакомец обошел джип, открыл дверцу со стороны водителя и залез в машину. Из выхлопной трубы джипа вырвался дым, замигали тормозные габариты.
— Ну, здравствуй, — промолвил Джим Тайл и завел двигатель.
Кусака выводил джип со стоянки, рассказывая при этом, что случилось с Авилой.
— Этот идиот сиганул прямо с моста… вы бы видели… эй! Эй, какого черта…
Повсюду начали мелькать яркие огни, они отражались в лужах, на стенах мотеля кораллового цвета, на листьях пальм.
Кусака переключил скорость на нейтральную.
— Гребаные легавые!
— Не может быть! — воскликнула Иди. Но она понимала, что Кусака прав.
Фигура в сером приближалась к джипу. Кусака опустил окошко. Это был патрульный полицейский, здоровый черномазый сукин сын. Свою патрульную машину он поставил под углом, загородив выезд со стоянки.
Мозги Кусаки, одурманенные алкоголем и транквилизаторами, заработали лихорадочно. Боже милосердный, маму и папу хватил бы удар, узнай они, что меня повязал черномазый легавый. Особенно маму.
Кусака быстро прикинул, в чем тут может быть дело. Та баба, патрульная, наверное, осталась жива либо прожила достаточно долго, чтобы дать описание джипа. А может, и его самого.
Значит, этот черномазый легавый явился по его душу.
Кусака понимал, что после всего случившегося надо было избавиться от джипа. Конечно, загнал бы его в ближайший канал, и концы в воду. Но — ох, Господи — как же ему нравилась стереосистема в джипе! Реба, Гарт, Хэнк-младший, никогда еще они не звучали так приятно. Всю свою жизнь Кусака мечтал иметь машину с приличными динамиками. Поэтому и оставил ворованный джип из-за отличной стереосистемы… а теперь вот пришла расплата за это.
Здоровый черномазый гребаный легавый шел по стоянке, вынимая на ходу револьвер.
Одноглазый похлопал Кусаку по плечу.
— Сдавайся, шеф.
— Что?
— Что слышал.
— Нет, — пробормотала Иди Марш, — выкрутимся.
Кусака велел ей заткнуться. Он схватил с сиденья револьвер, высунул его в окно, выстрелил и каким-то образом умудрился попасть патрульному прямо в центр грудной клетки. Полицейский с шумом грохнулся на спину.
— Спокойной ночи, ниггер, — пробормотал Кусака.
Сцинк оцепенел. Бонни и Иди закричали. Кусака включил скорость и резко рванул с места.
— Вы видели это? — воскликнул Кусака и радостно заржал. — Один выстрел, один легавый ниггер! Вот это да-а-а! С одного выстрела!
Лежавший в багажнике джипа Августин приподнялся на колено, прижал к плечу приклад дротикового ружья и прицепился в шею Кусаки. К его удивлению. Сцинк обернулся и прижал его снова к полу.
В эту же секунду заднее стекло джипа разлетелось вдребезги.
Выстрел застал Кусаку в тот момент, когда он сосредоточенно пытался объехать патрульную машину, ярко освещенную, словно рождественская елка.
Резко пригнувшись, Кусака уставился в зеркало заднего вида. Он увидел темнокожего патрульного, который лежал в луже и махал рукой, но не целился из дымящегося револьвера. Затем патрульный рухнул ничком, а Кусака радостно заржал.
При выезде на шоссе джип занесло на мокром асфальте. Иди Марш сгорбилась, словно старая монахиня, и всхлипывала, уткнувшись лицом в ладони. Сцинк обнял Бонни и крепко прижал ее к себе, убрав с линии огня. Скорчившийся в багажном отсеке Августин молча стряхивал с одежды осколки стекла.
Кусака совсем одурел от транквилизаторов, виски и адреналина, хлынувшего в кровь от убийства
