Карен отвела глаза.
– Не думай, что у меня не было такого искушения. Хотя я ни разу не призналась в этом Джеку. Время от времени я говорила себе, что должна принять предложение миллионера хотя бы ради Элизабет. Чтобы у нее была достойная жизнь. У меня было огромное чувство вины перед дочкой – ведь я заставила ее пройти через все это. Но потом… – Она глубоко вздохнула. – Я не смогла. Не захотела дать ему почувствовать удовлетворение оттого, что он все-таки сумел купить меня. Я, наверное, говорю страшные глупости?
– По-моему, да. Но я никогда не причислял себя к цельным натурам, так что не мне судить.
Карен откусила кусочек баранины.
– Ты понимаешь, конечно, что сегодня я обнажила перед тобой душу. И очень надеюсь, что сделала это не напрасно.
Нейл засмеялся, и впервые за весь день она услышала его настоящий, искренний смех.
– Ты имеешь в виду, извлек ли я из этого урок? Вырвусь ли я из объятий жалости к себе и поднимусь ли над всеми печалями, распевая радостные гимны?
Карен рассмеялась вместе с ним:
– Можно и без гимнов.
Нейл вдруг понял, что его вновь начинает терзать ощущение близости к ней, уже испытанное им вчера, и это смущало и пугало. Почему именно к ней? И почему сейчас? Господи, что это все значит?
– Не помню, говорил я тебе или нет, – пробормотал он. – Но если еще не говорил, то… хочу поблагодарить тебя. – И накрыл ее руку ладонью.
– За что?
Нейл чувствовал, что держит ее руку дольше, чем позволяют приличия, и прекрасно знал, что должен побороть вдруг нахлынувшее чувство. Ради себя. Ради нее. Но никогда Нейл Хаммонд не прислушивался к голосу разума, особенно своего.
– За твою доброту и понимание. За то, что кинулась спасать меня, хотя вполне могла найти лучшее применение своему времени.
Карен нервно рассмеялась и высвободила руку.
– На что же тогда друзья? – сказала она с притворной легкостью, которой отнюдь не ощущала, и, посмотрев на часы, добавила: – Уже поздно. Нам, наверное, пора.
Слова вырвались прежде, чем он успел понять чудовищность того, что сказал:
– Пойдем ко мне, Карен. Ко мне домой.
Сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Сила воли, которую Карен с превеликим трудом сохраняла весь день, мгновенно растаяла под его взглядом. Не делай этого, Как бы тебе этого ни хотелось – не делай. Ты еще не готова. Иногда и Карен не слушала свой голос разума.
– Пойдем, Нейл.
Они встали и пошли через весь ресторан, держась за руки. Карен ощущала восторг и головокружение. Нейл дал таксисту какие-то невероятные чаевые, потому что не мог по-другому дать выход своим чувствам. Наконец они поднялись в квартиру, и Нейл обнял ее.
И тут же его губы нашли ее – сначала мягкие, они становились все более требовательными. Его язык, сразу заставивший Карен вспыхнуть, пробуждал бездну ощущений. После Брайена у нее еще никого не было, и в теле, долгие месяцы лишенном ласки, проснулась такая страсть, о которой Карен и не подозревала.
Она застонала, и тогда Нейл поднял ее, отнес на постель и долго целовал ее и ласкал осторожно и нежно. Несмотря на свой любовный голод, Карен тихо лежала, наслаждаясь каждым новым ощущением. Они раздевали друг друга, и их пальцы сталкивались и легко прикасались к теплой коже. Нейл вдруг отстранился и воскликнул:
– Какая ты красивая! Очень красивая.
Он наклонился и стал целовать ее груди, языком нежно теребя соски и вызывая их к жизни, а руки его тем временем уже гладили ее бедра. Карен крепко закрыла глаза, чтобы ничто не мешало ощущать, как внутри нее разрастается пылающий огненный шар, и боялась пошевелиться: только бы Нейл не остановился.
– О-о, Нейл, – прошептала она, не в силах больше выносить сладкую муку его ласк. – Я так хочу тебя.
Крик восторга сорвался с ее губ, когда она почувствовала его в себе и изогнулась, чтобы быть к нему еще ближе, давая наконец волю своей страсти.
Сладкие судороги сотрясли ее тело, а Нейл, не в силах больше сдерживаться, взял бешеный темп и достиг пика, наполнив Карен таким блаженством, что она почувствовала себя улетающей куда-то в другой мир.
ГЛАВА 24
Нейл, вызвавшийся побыть с девочкой, пока Карен и Дебби пройдутся по магазинам, сидел у окна, читая журнал «Вэрайети», и наслаждался свежим, легким ветерком. Рядом с ним Элизабет усердно рисовала уже не меньше часа. Наконец она отстранила от себя лист и стала критически его рассматривать.
– Ну как, тебе нравится? – спросила она Нейла, сунув ему под нос свое произведение.
Нейл отложил журнал и окинул взглядом ее абстрактное произведение.
– Что ж, давай посмотрим. Линии уверенные, цвета живые – полный порядок. И смысл довольно ясен.
