обсудить средь ночи? Наверняка терпит до завтра.
— Мне нужно поспать, малышка, — пробормотал инспектор, расталкивая Гретхен за прелестное плечико. Потом уловил ее запах — смесь свежескошенной альпийской травы и яблок — и счел его веской причиной к тому, чтобы она осталась.
Одна перемена плана повлекла за собой другую.
Сунув под спину подушку, он потянулся к гостиничному телефону и набрал номер парижского отеля «Риц». Когда на чудовищном французском инспектор попросил соединить его с Эдвардом Листером, возникло предчувствие, что он раскается в обоих решениях.
— Merci, monsieur… ne quittez pas.[58]
Через минуту оператор сообщила, что линия занята.
В качком коридоре они еще постояли перед купе 21/22. Сам не спешила входить к себе. Дружелюбная соседка оказалась болтушкой — из тех, кто твердо намерен рассказать вам всю свою жизнь.
— Я вот подумала… Не могли бы вы за ним присмотреть? — Сам подняла сумку с ноутбуком. — Всего на ночь.
— Буду рад. — Балф сиял улыбкой. — Еще один знак нашей дружбы… В смысле — вы доверяете нам столь бесценный груз.
Риверсы уже привыкли, что она повсюду таскает с собой компьютер. В нем результаты десятилетних изысканий по истории искусства, но не все материалы имеют копии, объяснила Сам. Что было не так уж далеко от правды.
— Знаете, столько разговоров о кражах в поезде.
Балф кивнул, глядя ей в глаза. Ферн настояла, чтобы он проводил Сам до купе. Пожалуй, надо прощаться.
Сам уже хотела отдать сумку, когда сквозь перестук колес расслышала знакомую мелодию своего мобильника. Опустив сумку на пол, она достала из поясного футляра телефон и знаком попросила Балфа обождать.
— Эд? — Сам узнала номер на дисплее.
— Не могу дозвониться с тех пор, как вы сели в поезд…
Связь была плохой. Кажется, он спросил, все ли в порядке.
— Все хорошо, — ответила Сам. — Чудесно.
— Я так и думал. Не знаю, что там у вас происходит, но я не люблю, когда меня дурачат.
— О чем вы?
— Кто бы ни угрожал вам во Флоренции… то есть если такой звонок действительно был… он не тот человек…
— По-вашему, я придумала?
— … что на снимках. Вы меня слышите? Это разные люди.
— Откуда вы знаете?
— Жаль, что вы не рассказали о своем приятеле Джимми Макчадо.
— Вы знаете Джимми? Погодите, с ним что-то случилось?
— Кто-то действительно за вами следил… может, и сейчас следит. Наверное, он в поезде. Что бы вы сказали, если б это оказался Джимми?
— Джимми?! — Сам расхохоталась. — Полный бред. С какой стати ему за мной таскаться? И вообще, в последний раз я о нем слышала, когда он валялся на пляже Порто-Эрколе.
— Когда это было?
— Не помню… позавчера.
— В воскресенье. По моим сведениям, в воскресенье ваш приятель…
Конца фразы Сам так и не услышала. Уши заложило от свиста, когда без всякого предупреждения поезд нырнул в туннель. Коридор наполнился грохотом.
— Я не поняла… Алло? — Сам зажала открытое ухо и придвинулась к окну. — Алло?
Связь прервалась.
Сам уставилась на фонари туннеля, слившиеся в одну сплошную белую линию. Что если и вправду Джимми был в Венеции?.. Нет, это невозможно. Он бы позвонил.
Что-то коснулось ее плеча — Балф стоял так близко, что его дыхание щекотало шею. Блин, только этого не хватало, подумала Сам; она зажмурилась, но ничего не сказала — у него еще секунда, чтобы убрать лапу.
Рука никуда не делась; так, возникла проблема.
— Длина туннеля восемь с половиной миль, — сказал Балф.
Сам повернулась к нему лицом.
— И что?..
— Я без ума от вас. — Он неуклюже попытался облапить ее за талию.
Сам отшагнула.
— Господи, Балф! — рассмеялась она. — Это шутка, да? Знаете, весьма неудачная.
— Думаете? — Глаза его сверкали голодным блеском.
— Вы сами знаете. Ничего не будет. Так что успокойтесь, и мы все забудем, ладно?
— Я с ума схожу. С той самой секунды, как вас увидел.
— Ничего подобного, — твердо сказала Сам. — Просто вы слегка расшалились.
Она взяла тяжелую сумку и шагнула к двери купе. Вставляя в замок карточку, Сам боялась, что ошалевший кавалер ввалится следом.
Опасения были напрасны.
— А как же компьютер? — спросил Балф. — Приглядеть не нужно?
Покорность в его голосе ее смягчила. Он был таким жалким в своей аккуратной бабочке и блейзере, она почти успокоилась.
— Да нет, я сама справлюсь. Но все равно спасибо. Вообще-то он милый и безобидный старикан.
Сам улыбнулась.
— Спокойной ночи, Балф.
— Угу. — Он кивнул и отвернулся.
Сам отворила дверь; как ни странно, она огорчилась тому, что повела себя как неблагодарная ломака, — ну и что такого, если б дедок ее поцеловал?
Помешкав, она ступила в темноту купе.
24
Когда я наконец прорвался к Сам Меткаф, я плохо соображал. Успокоенный ее ровным и даже веселым голосом, я тратил драгоценное время и уличал ее в обмане, вместо того чтобы расспросить о Джимми Макчадо.
Теперь я жалею, что не выяснил, когда точно она разговаривала с ним в последний раз. Я бы заметил нестыковку и непременно спросил, возможно ли, что телефон Джимми украден и преследователь выдает себя за ее приятеля.
Я и хотел спросить, но связь прервалась.
Порой я думаю: изменилось бы что-нибудь, если б я не слонялся очумело по Парижу, а был сообразительней и расторопней? Наверное, выиграл бы немного времени, но и только. Полагаю, исход был неизбежен.
Сам не отвечала, и я подумал, что она не заинтересована в дальнейшем разговоре. Пересекая Вандомскую площадь, я беспрестанно набирал ее номер и сдался лишь у дверей отеля. Было почти десять. До первой остановки экспресса в Линце, на границе с Германией, оставалось менее получаса. Вот тогда и попробую снова, решил я.
В номере я сразу проверил компьютер. Была вероятность, что Сам ответила на письмо, в котором я предупреждал, что неизвестный с фотографии последовал за ней в поезд. Но в системном лотке меня ждало
