другом.
С точки зрения Саши, приближающийся апокалипсис вовсе не являлся поводом для бессонницы. Она спала, как всегда, крепко.
Мое же сознание, несмотря на неимоверную усталость, дрейфовало между беспокойным сном и бодрствованием. Я то погружался в дрему, то выпрыгивал из нее и бессмысленно таращился в темноту.
Дверь спальни была заперта и, более того, приперта стулом, а на полу развалился Орсон, который в случае вторжения в дом посторонних выступил бы в роли системы раннего оповещения. На моей тумбочке лежал «глок», а на тумбочке у изголовья Саши находился ее «смит-вессон» – «чифс спешиал» 38-го калибра. И все же я не чувствовал себя в безопасности и время от времени тревожно просыпался от ощущения, что кто-то ломится в спальню.
Но даже сны не баловали меня. В одном из них я увидел себя бродягой, бредущим вдоль шоссе в полнолуние. Я то и дело поднимаю вверх большой палец в тщетной надежде остановить машину, а в другой руке у меня – портфель. Точно такой же, как папин, только тяжелый, словно набит кирпичами. Наконец я ставлю его на землю, открываю, и оттуда, разворачиваясь кольцами, словно кобра из корзины, начинает подниматься шеф полиции Стивенсон с горящими золотым огнем глазами. В этот момент я понимаю, что, если в моем портфеле может находиться такая странная вещь, как мертвый полицейский, во мне самом может быть что-то еще более странное. Я расстегиваю «молнию» на своем черепе, приподнимаю его крышку и… просыпаюсь.
За час до захода солнца я спустился на кухню и позвонил Бобби.
– Как погода в обезьяньем заповеднике? – поинтересовался я.
– Приближается буря. С моря движется грозовой фронт.
– Ты хоть немного поспал?
– Чуть-чуть, после того как разбежались маленькие засранцы.
– Когда это случилось?
– Как только я решил поменяться с ними ролями и сам стал гипнотизировать их.
– Они наверняка застеснялись, – предположил я.
– Верно, черт побери. У меня нервы покрепче, и они это знают.
– У тебя много патронов к твоему ружью?
– Несколько коробок.
– Мы привезем еще.
– Саша сегодня ночью не работает?
– По субботам передача не выходит, – ответил я. – А может, и вообще больше не будет выходить.
– Это что-то новенькое.
– Слушай, у тебя там есть огнетушители?
– Ты, по-моему, слишком высокого мнения о себе.
Неужели вы с Сашей – такая зажигательная парочка, что вас придется тушить?
– Ладно, привезем с собой. Эти паскуды обладают тягой к поджигательству и умеют это делать.
– Ты на самом деле думаешь, что готовится что-то настолько крутое?
– Круче не придумаешь.
Сразу после захода солнца мы подъехали к «Оружию Тора». Я остался ждать в машине, а Саша отправилась в магазин, чтобы купить боеприпасы для помпового ружья, «глока» и принадлежавшего ей револьвера «чифс спешиал». Покупки оказались настолько тяжелыми и громоздкими, что Тор Хейссен лично донес их до машины и помог уложить в багажник.
Затем он подошел к пассажирскому окну, чтобы поздороваться со мной. Тор был высоким толстым мужчиной с лицом, усыпанным оспинами, и стеклянным левым глазом. Далеко не первый красавец в городе, он когда-то был одним из лучших копов Лос-Анджелеса и ушел из полиции вовсе не в связи с каким-то скандалом, а из принципиальных соображений. Теперь он являлся церковным старостой и жертвовал большие суммы на благотворительность в пользу сирот.
– Слышал про твоего папу, Крис. Прими мои соболезнования.
– Спасибо. По крайней мере он больше не мучается, – сказал я и невольно подумал: что же за болезнь свела в могилу моего отца, если люди из Форт-Уиверна захотели подвергнуть его останки вскрытию?
– Да, иногда и смерть благословенна, – проговорил Top. – Она позволяет тебе уйти, когда настает твой час. И все же многим людям будет его не хватать. Он был хорошим человеком.
– Спасибо, мистер Хейссен.
– Так что же вы, ребятишки, затеяли? Объявили кому-то войну?
– Совершенно верно, – ответил я, а Саша тем временем повернула ключ в замке зажигания и запустила двигатель машины.
– Саша говорит, что вы собрались пострелять морских моллюсков, верно?
– Это, наверное, бесчеловечно, да?
Он засмеялся, и мы отъехали.
Мы находились на заднем дворе моего дома. Саша провела лучом фонаря по лужайке, покрытой комьями вырванной травы и кратерами, вырытыми Орсоном прошлой ночью, прежде чем я забрал его с
