– Ну, что скажешь? – осведомился я.
– По поводу чего?
– Сам знаешь.
– Я обязательно должен это сказать?
– Да.
Бобби вздохнул.
– У меня такое чувство, будто мне в черепушку засунули здоровенный шланг, высосали мозги и спустили их в толчок.
– Он потрясен тобой, – перевел я фразу Бобби для Орсона.
Саша помахивала кистью руки над кусочком пиццы, предназначенным для Орсона. Она боялась, что горячий сыр прилипнет к небу собаки и обожжет его.
Убедившись, что угощение остыло, она положила его в картонную тарелку и поставила ее на пол.
Орсон принялся радостно молотить хвостом по ножке стула, рядом с которым сидел, доказывая тем самым, что высокий интеллект необязательно сочетается с умением вести себя за столом.
– Барсик, – произнес Бобби. – Простое хорошее имя. Вполне кошачье. Барсик.
Мы ели пиццу, запивая ее холодным пивом, а я тем временем в тусклом свете свечей одну за другой читал исписанные рукой отца желтые страницы, вырванные из блокнота. Это был подробный рассказ о работах, которые велись в Форт-Уиверне, о том, как непредсказуемо стали разворачиваться события, обернувшиеся в итоге катастрофой, о том, насколько глубоко была вовлечена во все это моя мать. Отец не был ученым и всего лишь по-дилетантски пересказывал то, что узнал от мамы, но все равно в этих оставленных для меня записках содержалось огромное количество информации.
– Маленький мальчик-разносчик, – пробормотал я. – Именно так ответил прошлой ночью Льюис Стивенсон, когда я спросил, что заставило его так неузнаваемо измениться. Маленький мальчик-разносчик, который останется в живых. Он имел в виду ретровирус.
Очевидно, моей матери удалось создать новый вид ретровируса, обладающий способностью избирательно воздействовать на ретротранспозон – длинный «прыгающий» ген, являющийся носителем генетической информации.
Я поднял глаза от желтых страничек. Бобби и Саша смотрели на меня непонимающими взглядами.
– Слушай, братишка, может, Орсон и понимает, о чем ты толкуешь, но лично я не доучился в колледже, – проговорил Бобби.
– А я всего лишь скромный диск-жокей, – вздохнула Саша.
– Не скромничай. Ты очень хороший диск-жокей, – галантно заметил Бобби.
– Спасибо.
– Хотя и злоупотребляешь Крисом Айзеком, – вмешался я.
На сей раз молния обрушилась с небес отвесно и моментально, как высотный скоростной лифт, нагруженный взрывчаткой, взорвавшейся при соприкосновении с поверхностью земли. Нам показалось, что содрогнулся не только дом, но и весь мыс, а затем, словно дождь обломков после взрыва, по крыше заколотили капли ливня.
Саша посмотрела за окно и задумчиво проговорила:
– Может, им не нравится дождь и они разбегутся?
Я сунул руку в карман куртки, висевшей на спинке моего стула, вытащил «глок» и положил его на стол, чтобы в случае надобности быстро схватить. Подумав, я повторил прием Саши, прикрыв оружие бумажной салфеткой.
– Различные методы генной терапии пытались использовать для лечения многих болезней: СПИДа, рака, врожденных заболеваний. Главная идея этого заключается в следующем. У больного либо имеются поврежденные гены, либо некоторых генов вообще недостает. Ты заменяешь дефективные гены их здоровой копией или добавляешь недостающие гены, которые помогут клеткам тела более эффективно сопротивляться болезни. В некоторых случаях были получены весьма обнадеживающие результаты, довольно много незначительных успехов, но были, конечно, и неудачи, и разочарования, и неприятные сюрпризы.
– Всегда и везде есть своя Годзилла, – философски заметил Бобби. – Живет себе Токио, процветает, все сыты и довольны, как вдруг появляется ящерица ростом с небоскреб и начинает гигантской лапой давить все вокруг.
– Главная проблема состоит в том, как внедрить здоровые гены в человеческую клетку. Чаще всего для этого используются выхолощенные вирусы, большинство из которых являются ретровирусами.
– Выхолощенные? – непонимающе переспросил Бобби.
– Это означает, что они не способны к воспроизводству и потому не представляют угрозы для организма. После того как эти вирусы доставят ген в человеческую клетку, они аккуратно внедряют его в клеточные хромосомы.
– Мальчики-разносчики, – сказал Бобби.
– А после выполнения этой задачи они должны погибнуть? – спросила Саша.
– Иногда они не сдаются так просто, – сказал я. – Они могут стать причиной воспаления или даже серьезных иммунных реакций организма, разрушающих эти вирусы, а заодно и клетки, в которые те внедрили новые гены. Вот почему некоторые исследователи искали пути создания таких ретровирусов, которые напоминали бы «прыгающие» гены, подстраивались бы под ДНК того или иного пациента и встраивали самих себя в хромосомы.
