так оно и было.
Ножевые раны начали сильно жечь и пульсировать. Алекс обхватил себя ещё сильнее, пытаясь прекратить или уменьшить кровотечение, оказывая прямое давление на порезы. Весь перед его майки был темно-красным.
Он присел на край ванны. Капельки пота выступили в уголках глаз, мешая ему смотреть. Хотелось пить. Вытерев лоб полотенцем, он взял бутылку 'Асахи' и выпил её на треть.
- Так кто же хозяин человека с ножом? У него, должно быть, чертовски хорошие связи, международные связи. Может быть, у него даже есть свой человек в моей чикагской конторе. Как насчёт этого? А? А как иначе ему удалось так быстро выйти на меня после моего разговора с Блейкеншипом?
Алекс бросил взгляд в ванную и увидел, что она наполовину пустая. Он включил холодную воду.
- Конечно, - продолжил он свои рассуждения, - более вероятно, что мой телефон прослушивается. И, возможно, за мной следят с тех пор, как я прибыл в Киото.
Оживившись, Алекс переместил руку и теперь держал её у груди. И хотя раны продолжали ещё сильно кровоточить, он решил, что они не настолько серьёзны, чтобы обращаться к доктору. У него не было ни малейшего желания объяснять кому-либо их происхождение, за исключением Джоанны. Жжение становилось сильнее, как будто теперь его жалили две дюжины ос. Он подставил руку под холодную воду. Облегчение последовало незамедлительно. Так он сидел, размышляя, минуту или две.
В первый раз, увидев Джоанну Ранд в 'Прогулке в лунном свете', Алекс заподозрил, что она и была Лизой Шелгрин и что она сама десять лет назад подстроила своё похищение на Ямайке. Он не мог вообразить, почему она хотела так сделать, но годы работы частным детективом научили, что часто люди совершают странные решительные действия по каким-то, одним им понятным, причинам. Они сходят с рельсов в поисках свободы или саморазрушения, хотя чаще всего их поступки объясняются отчаянной жаждой перемены и им дела нет до того, ведёт это к лучшему или худшему. Уже после короткого разговора с Джоанной Алекс понял, что она не из таких людей. Нелепо было предполагать, что она могла бы разработать своё собственное похищение и ввести в заблуждение всех лучших сыщиков Алекса, особенно, если учесть, что в то время она была неопытной первокурсницей.
Он стал размышлять об амнезии, которая как объяснение была ещё менее удовлетворительной, чем другие причины. Как человек, подверженный этому заболеванию, она могла бы забыть все детали большого отрезка своей жизни, но не стала бы придумывать и искренне верить в совершенно фальшивый набор воспоминаний, чтобы заполнить провал. А Джоанна, как раз, поступила так.
- О'кей, - громко сказал Алекс, - получается Джоанна обманывает неосознанно. Она не больна амнезией, по крайней мере, в её классической форме. Итак, какие ещё варианты остаются?
Алекс вытащил руку из-под холодной воды и увидел, что поток крови почтя на треть ослаб. Он крепко завернул руку в мокрое полотенце. Наверняка, со временем кровь просочится наружу, но как временная повязка полотенце вполне подходило.
Он прошёл в гостиную, позвонил портье в вестибюль отеля и заказал пузырёк со спиртовым натиранием, йод, коробку марлевых салфеток, бинт и рулончик пластыря.
- Если посыльный будет достаточно проворен, его ожидают особенно щедрые чаевые, - сказал Алекс.
На это портье ответил:
- Если с вами произошёл несчастный случай, у нас есть доктор, который...
- Только небольшой порез. Я не нуждаюсь в докторе. Всё, что мне нужно, это то, что я заказал.
Ожидая свой заказ, Алекс привёл себя в порядок. В ванной он снял окровавленную майку, тщательно вытер грудь и причесал волосы.
Хотя раны продолжали жечь, сильнейшая жалящая боль уже превратилась в колющую, но вполне терпимую. Рука была твёрдой, даже слишком, как будто под взглядом Медузы Горгоны плоть превратилась в камень.
В гостиной Алекс собрал самые большие куски разбитой вазы и выбросил их в корзину для бумаг. Он убрал от двери стул и поставил его на место.
Кровь начала проступать через полотенце, обёрнутое вокруг руки. Присев за письменный стол, он стал ждать посыльного, а комната медленно плыла вокруг него.
- Хорошо, - произнёс Алекс, возобновляя диалог с собой, - если мы исключим ложную и настоящую амнезию, то остаётся только одно, ведь так? Промывание мозгов. Как бы безумно это не звучало.
Третье объяснение было простое и такое же невероятное, однако, Алекс верил в него. Люди, укравшие Лизу Джин Шелгрин, использовали современные средства промывания мозгов: наркотики, гипноз, перевоспитание на уровне подсознания и дюжину других методов психологической обработки. Они стёрли её память. Абсолютно дочиста. На самом деле Алекс не был уверен, что такое возможно, но он мог бы побиться об заклад, что это было так. За последние десять лет были получены действительно изумительные результаты в таких областях исследования, как психофармакология, биохимия, психохирургия, психология, которые прямо или косвенно внесли свой вклад в менее уважаемую, но не менее жарко обсуждаемую науку о контроле над человеческой психикой.
Алекс надеялся, что с Лизой было сделано что-нибудь менее ужасное. Если полное уничтожение памяти было в духе фашистских медиков, то похитители могли бы стереть только первоначальную личность, обитавшую в её прелестном теле. Другими словами, вероятно, Лиза была похоронена в глубине Джоанны, отсутствующая, но не умершая. Если все это было правдой, Лизу можно было бы напрячь, воскресить и заставить вспомнить обстоятельства её преждевременных похорон.
Другое дело, если похитители начинили её памятью, полной ложных фактов. Они снабдили её фальшивой личностью, а затем вернули на свободу, но уже в Японии.
- Но, ради всего святого, зачем? - вопрошал Алекс в пустой комнате.
Отдельные пылинки плавали в лучах бледного света, пронзающих замёрзшее окно.
Алекс встал, нервно прошёлся взад-вперёд.
- И кто мог сделать такое с ней? - спросил он. - И почему они все ещё ею интересуются? Какие ставки в этой игре? Насколько для них важно, чтобы настоящая личность, скрытая под личиной Джоанны Ранд, хранилась в секрете? Убьют ли они меня, если я докажу, кто она на самом деле? Убьют ли они её, если её убедит то, что я ей расскажу?
У него не было ответов на эти вопросы, но он знал, что неизбежно найдёт их. Алекс не мог прекратить расследование этого дела, пока не будет знать о нём все. Его комнаты были обысканы, он был ранен ножом. Он должен был им за большее, чем просто небольшое унижение и боль.
Глава 14
На западе Киото постепенно, как тлеющие угольки, догорал последний свет дня. Под небом цвета глины город погружался в вечер.
На улицах Гайона было ещё много людей. В барах, кафе, ресторанах, публичных домах начинался другой вечер - вечер бегства от реальности.
Отправляясь в 'Прогулку в лунном свете', Алекс был безукоризненно одет. На нём были темно-серый костюм с подходящим жилетом, бледно-серая рубашка и зелёный галстук. На плечи было наброшено серое пальто. Он шёл с видом туриста по вечерним улицам и, казалось, был восхищён виденным. На самом же деле, Алекс уделял мало внимания архитектурным замысловатостям и жизни вокруг. Его ум был занят тем, что обычно казалось ему ребячеством и теперь было нормальной реакцией на события двух последних часов: он пытался выяснить, есть ли за ним хвост. Каждый раз, поворачивая за угол или останавливаясь у перехода, он старался бросить незаметный взгляд назад, как будто желая ещё раз посмотреть на какой- нибудь вид Гайона, и, таким образом, не выдавая себя, изучить народ, идущий за ним. Его внимание привлекли трое мужчин, идущих поодиночке и вроде бы наблюдающих за ним. Они останавливались вместе с ним квартал за кварталом. Первый из них был толстый человек с глубоко посаженными глазами, огромными челюстями и жидкой бородкой. Однако, его габариты делали его наименее вероятным из этих трёх кандидатов: он был хорошо виден, а люди, работающие по этой части, почти всегда незаметны. Второй
