– Я припозднилась в тот вечер, родители были в ярости. До сих пор помню, как папа метался по комнате с сигаретой в руке, а мама сидела на диване, молча глядя перед собой. Честное слово, можно было подумать, будто умер кто-то из близких! Именно тогда они наконец осознали, насколько серьезно я к тебе отношусь, и мама чуть ли не до утра наставляла меня на путь истинный. «Тебе кажется, – сказала она, – что я ничего не понимаю. Ошибаешься: понимаю, и очень хорошо. Но порой наша судьба зависит не от того, чего мы хотим, а от того, кем мы родились». Помню, как покоробили меня ее слова.
– Ты рассказала обо всем на следующее утро. Меня тоже задели такие рассуждения. Твои родители мне нравились, и до тех пор я не догадывался, что они меня недолюбливают.
– Они не то чтобы недолюбливали… Просто считали, что ты мне не пара.
– Не вижу разницы.
В голосе Ноя прозвучала горечь, и Элли знала, что он прав. Она подняла голову, откинув назад упавшие на глаза пряди волос, и посмотрела на звезды.
– Согласна. И тогда была согласна. Может быть, поэтому мы с матерью и отдалились друг от друга.
– А что ты теперь думаешь?
– То же, что и тогда. Так не должно быть, это нечестно. Нельзя говорить девушке такие вещи – что положение человека важней, чем его чувства.
Ной усмехнулся, но промолчал.
– Я никогда не забывала ни тебя, ни нашего лета.
– Так уж и никогда?
– Ты что, не веришь? – изумилась Элли.
– Ты не отвечала на мои письма.
– Какие письма?
– Десятки писем. Я писал тебе два года подряд и ни разу не получил ответа.
Элли медленно покачала головой, прикрыв глаза.
– Я не знала… – тихо сказала она, и Ной понял, что ее мать, проверяя почту, тайком забирала его письма. Он и раньше подозревал нечто подобное; сейчас Элли пришла к тому же выводу. – Мама была не права, Ной, и зря она это делала. Только попробуй понять. Когда мы уехали, она решила, что мне лучше забыть обо всем. Мама никогда не понимала, как много ты значил для меня. Честно говоря, я не уверена, что она любила отца хотя бы вполовину так же сильно, как я тебя. Видимо, она старалась пощадить мои чувства и сочла, что лучший способ для этого – скрывать твои письма.
– Она не имела права решать за нас, – тихо произнес Ной.
– Не спорю.
– А если бы ты их получила, все могло бы сложиться по-другому?
– Конечно. Я постоянно гадала – где ты и что с тобой…
– Нет, я имею в виду – с нами. Вышло бы что-нибудь из нашего романа?
Элли понадобилось время, чтобы ответить:
– Не знаю, Ной. Правда, не знаю. И ты, думаю, не знаешь тоже. Мы теперь другие, мы изменились, повзрослели. Оба. – Элли замолчала. Ной не ответил ей, и, глядя на реку, она продолжила: – Хотя, наверное, вышло бы. Мне, во всяком случае, так кажется.
Он кивнул и спросил, смотря в сторону:
– А Лон… он какой?
Элли заколебалась, вопрос застал ее врасплох. Произнесенное вслух имя жениха вызвало чувство вины, она запнулась, не зная, что ответить. Взяла чашку, сделала очередной глоток и несколько секунд молчала, слушая стук дятла вдалеке. Потом негромко заговорила:
– Лон? Красивый, обаятельный, удачливый. Все подружки страшно мне завидуют. Идеальный вариант. Приветлив, умеет рассмешить и любит меня настолько, насколько он вообще способен любить.
Элли снова замолчала, собираясь с мыслями.
– Однако мне все время кажется, будто в наших отношениях чего-то не хватает.
Изумившись своему ответу, Элли тем не менее понимала, что сказанное – правда. А Ной, казалось, другого и не ожидал.
– Чего же?
Смущенно улыбнувшись, Элли пожала плечами и почти прошептала:
– Думаю, я все еще мечтаю о большой любви, как у нас с тобой тем летом.
Ной долго молчал, раздумывая над этими словами и перебирая в памяти все знакомства, что он заводил после того, как расстался с Элли.
– А ты? – спросила, в свою очередь, она. – Ты когда-нибудь вспоминаешь о… нас?
– Мне не надо вспоминать. Я никогда не забывал.
– Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Нет! – отрезал Ной.
Они снова замолчали, безуспешно пытаясь найти другую тему для разговора. Ной решительно допил
