висевшую на груди покойного, и пожал плечами.
— Грудь полностью вскрыта, длинная рана нанесена очень аккуратно. Как и вчерашняя, она сделана опытной, уверенной рукой. Исполнение и в этот раз безупречно. Убийца вскрыл грудную клетку одним движением, а потом вонзил нож в правое легкое жертвы. Посмотрите, господа, на трахею, на легкие с их долями, формирующими Цветочный Навес, — они укрывают все остальные внутренние органы… Как только кинжал проткнул легкое, дыхание жизни мгновенно испарилось, как ядовитый ветер. Какая ужасная судьба! Связка монет, которую он носил на шее в качестве амулета, не помогла ему!
— По вашему мнению, в обоих случаях рана нанесена одной и той же рукой?
Доктор Кабан повернулся к министру, сморщив лицо и пытаясь задержать дыхание.
— В этом нет никакого сомнения, господин. Эти удары равносильны подписи. Абсолютная уверенность.
Когда доктор Кабан удалился — под предлогом подготовки к докладу, — мандарин Тан обратился к другу.
— Вот что усложняет дело: два схожих убийства за два дня. Убийца как будто торопится избавиться от определенного количества лиц.
Они вышли из холодной комнаты, в которой невыносимо смердело тело Черной Чесотки, и вернулись во дворец — в Стратегический зал. Мандарин Кьен сел, черты лица его посуровели.
— По крайней мере, на этот раз крестьяне ни в чем не замешаны, — сказал он. — Если бы угроза крестьянского восстания миновала, я вздохнул бы спокойнее.
— Однако дело усложняется, теперь нужно найти мотив этих убийств. Очень трудно понять, что связывает этих двоих убитых. Я убежден, что нужно выяснить этот момент, иначе расследование не сдвинется с мертвой точки.
Дверь приотворилась, появилась голова ученого Диня.
— А, вот и вы! Я ходил в холодную комнату и, не выдержав, сразу убежал. Это Рисовое Зерно так смердит?
— Увы, нет, — ответил мандарин Тан. — У него новый товарищ — нищий по прозвищу Черная Чесотка, его нашел погонщик слонов в зверинце на соломе. Кажется, его тоже только что выпустили из тюрьмы.
Динь кивнул головой.
— Можно сказать, что эта тюрьма — прихожая смерти. Необходимо опросить тюремщиков.
— Попробуем понять, что связывало эти два преступления, — сказал министр. — Я думаю, что как только мы отыщем связь, мы сможем прояснить дело, которое сейчас кажется совершенно нелогичным.
Мандарин Тан, смотревший в окно, показал пальцем на зверинец.
— Послушайте, это может показаться вам неважным, но вот уже вторая смерть происходит именно в этом месте.
— Вторая? — спросил мандарин Кьен, с удивлением глядя на него.
— Вспомни смерть принца Хунга!
— Как! Разве принц Хунг тоже умер от удара ножом? — спросил Динь, подняв брови.
— Почти, — ответил мандарин Тан. — Он был пронзен бивнями слона. Но разве нельзя приравнять бивни к кинжалу, которым воспользовался убийца?
Министр Кьен наклонился вперед.
— Конечно, обстоятельства смерти принца Хунга так и не были выяснены до конца. Но неужели ты думаешь, что между его смертью и этими убийствами есть связь? Не слишком ли смелый вывод?
Мандарин Тан указывал в направлении двора, щеки его горели.
— Готов биться об заклад, что эти дела как-то связаны. Зверинец находится совсем рядом с тюрьмой, в которой Рисовое Зерно провел ночь. Что же касается Черной Чесотки, то он тоже был только что освобожден из тюрьмы, когда встретил свою смерть в зверинце. Я не верю в такие совпадения.
Мандарин с силой потряс головой. Его взгляд скользнул по кривым крышам и устремился под темные своды зверинца.
— Динь, ты займешься тюрьмой, а я уделю внимание императорским слонам! — воскликнул он через мгновение.
Ее сердце бешено колотилось, подскочив к самому горлу, легкие горели, она старалась не замечать тянущую боль в мышцах, предвещавшую судороги. Она бежала, даже не стараясь ориентироваться в джунглях — ведь они были ее родиной. Лучи солнца, пробиваясь сквозь скользкие от влаги листья, преследовали ее, падали на тело медными пятнами, а она хотела бы стать невидимкой. Откуда-то слева доносились приглушенные крики ее соплеменника, ищущего путь:
— Не здесь, между двумя баньянами, — выдохнул он голосом, хриплым от изнурения.
Шатаясь, она переступила через извивающиеся, будто змеи, корни, преграждавшие дорогу… Она слышала доносящиеся сзади крики демонов с восковыми лицами, они доносились с ветром и, отражаясь от тысяч деревьев, кружились вокруг нее. Она как наяву увидела их развевающиеся, хлопающие на ветру плащи, они затмевали солнце своими золотыми вышивками. Ни за что нельзя дать себя поймать этим мифическим чудовищам. Лучше умереть, упав от изнеможения, чем дать убить себя, как вепря на охоте.
Острая боль пронзила бедро. Высокий стебель, острый, как лезвие, резанув, оставил кровавый полумесяц на коричневой коже. Колючки, оторвавшиеся от стебля, прилипли к ране подобно грозди винограда. Она сжала зубы и прислонилась к высокому камню.
Все произошло именно так, как об этом говорилось в древних преданиях: армия существ с бледными лицами и загнутыми ногтями напала на Нижние Земли в час, когда едва начал рассеиваться утренний туман; они разогнали маленькое племя, напугав громом и огнем, вылетающим из их рук. Никогда она не видела таких гладких лиц, никогда не слышала такой странной, нескладной чужой речи, но в их глазах она безошибочно прочла жестокость и ярость хищников.
Она считала, что сумела ускользнуть от их лап, но сейчас, когда тело окаменело от усталости, она начала сомневаться в этом. Что же чувствует жертва, загнанная охотниками, в последний момент? В последнее мгновение воздух кажется слаще, свет ярче?
— Вернись! — крикнула она своему помощнику, стыдясь, что пришлось встать на колени.
Оглядевшись, она не увидела ничего, кроме гигантских лиан и густого папоротника. Хриплые крики приближались, переговоры и восклицания, смешиваясь, лились, как военная песнь, волна за волной. Но когда казалось, что все кончено, когда она задыхалась от душной испарины, порожденной страхом, взрыв света заставил ее повернуть голову.
Над листвой, покрытой мелкими соцветиями, что-то завертелось, сверкая солнечными пятнами.
Позади рос гул песни, на губах выступила горечь, она совершила последний отчаянный скачок затравленного зверя. Встав на четвереньки, она пробиралась среди влажных корней. Найдет ли она волшебный выход в джунгли из этой ловушки, появится ли добрый дух, который разгромит демонов с гладкими лицами?
Отталкиваясь локтями, она проскользнула меж двух огромных стволов. И оказалась на полянке, затененной огромными блестящими листьями, источающими ядовитый сок. Огромные ветви, толщиной с человеческий торс, образовывали плотный свод. В полутьме она разглядела, что блеск, который, кружась, летел к ней, отражали многочисленные тонкие серебряные ремешки, запутавшиеся в ветвях. Приблизившись, она потрогала один из них: он был холодный, гибкий и соединялся с другими ремешками. А на самой высоте, вокруг огромной дыры, где должна была быть голова, торчали мелкие, но острые, как кинжалы, зубы. Она издала крик и отдернула руку от шкуры огромной рептилии, сверкающей, но неживой.
Когда ее глаза совсем привыкли к темноте, она увидела, что с деревьев свисают, как зрелые плоды, знакомые ей животные, которые не могли оказаться здесь, на этой тенистой полянке: массивное туловище кабана, изогнутый силуэт пантеры, могучая грудь орла. Но к этим узнаваемым формам были прикреплены, как кровоточащие корни, обнаженные мускулы и прозрачные сухожилия, которые должны быть внутри. Головы смотрели на нее пустыми глазницами, челюсти обнажали клыки диких зверей. В них роились сейчас
