предместьями! Знаете, капитан, иной раз мне кажется, что это всё пустые сказки, глупые россказни – а иногда я словно наяву вижу эти города, навечно канувшие в пучину! Глупо…
– Ничего подобного, – возразил Крейн. – Мы отыскали остров, где жила Госпожа. Мы видели её слуг, тех самых – черного и золотого. Она и впрямь существовала – значит, все остальные легенды тоже могут оказаться правдой.
С каждым его словом глаза Нами становились всё шире, а во взгляде появился угасший было огонь. Он подался вперед, как будто боялся упустить что-то важное, и на миг позабыл о своих бедах.
– О-о, капитан, вы должны мне обо всем рассказать! Но ваш друг, он…
– Он предпочел остаться там, – магус отвернулся. – Так уж сложилось… Нами, покажите мне карту острова!
Правитель подошел к стене, почти полностью закрытой плотным занавесом, и потянул за толстый витой шнур с кисточкой. Занавес отошел, за ним оказалась карта – огромная, во всю стену, изобиловавшая мельчайшими подробностями. Хоть пересмешник мало что смыслил в таких вещах, он оценил мастерство художника, а Умберто присвистнул от удивления.
– Превосходная работа! – уважительно сказал Крейн. – Такой не постыдился бы и столичный мастер. Чья она?
– Эту карту делали несколько человек, – сказал правитель со странной грустью в голосе. – Но руководил ими и рисовал её мой сын.
– Как это Лайра не забрал его к себе, копировать древние манускрипты и карты? – искренне удивился Крейн. – Дражайшее величество любит лучшее и лучших, в этом он настоящий король!
– Тэррон провел в Кааме год, но вернулся, – ответил Нами. – Я радовался этому, но лучше бы Лайра его не отпускал… он один из тех, кто испил отравленной воды…
Теперь Хагену многое сделалось понятно – и отчаяние, то и дело проскальзывавшее во взгляде правителя, и надежда на спасение, пришедшее в Ямаоку под изумрудно-зелеными парусами.
– Его сон похож на смерть, – отрешенно проговорил Нами. – Он почти не дышит…
– Всё будет хорошо, – Крейн подошел к измученному непосильными заботами человеку и положил руку ему на плечо. – Вот увидите, мы расправимся с нею. А Эсме – лучшая целительница Десяти тысяч островов, она творит чудеса.
– Заступница… – выдохнул правитель. – Пусть она поможет…
Капитан шагнул вперед, к карте, и надолго застыл перед ней, внимательно разглядывая каждый штрих. Особенно Крейна интересовали очертания побережья, и Хаген невольно начал догадываться, о чем он сейчас думает: ведь если тварь кто-то привез на остров, он должен был оставить следы… или, быть может, этот «кто-то» всё ещё здесь.
– Умберто, глянь-ка сюда! – позвал капитан. – Я хочу, чтобы ты взял лодку и проверил вот эту бухточку… и вот эту тоже… Нами, западная часть острова необитаема, ведь так?
– Да, – отозвался правитель. – Там одно время жили несколько семей, но потом перебрались поближе к городу. В тех лесах водятся ядовитые змеи и ещё много разных тварей…
– Превосходно. Ты меня понял? Посмотри внимательно на карту. Ты пройдешь вдоль берега и внимательно всё осмотришь. Вдруг эти места не так уж и безлюдны?
– Ясно, капитан.
– Тогда отправляйся, не стой! То есть, я хотел сказать… – магус на мгновение умолк, словно его вдруг охватили сомнения. Умберто и Хаген переглянулись, предчувствуя, что прозвучит сейчас, и не ошиблись. Крейн, усмехнувшись, договорил:
– Отправляйтесь-ка
Тот злополучный ливень его чуть было не убил.
Неделя болезни сделала молодого магуса беспомощней новорожденного котенка. Он с трудом вставал с постели – дрожали ноги, кружилась голова, – и не мог поднести ложку ко рту, не расплескав половину содержимого. Эта слабость, как и внезапное осознание собственной смертности, угнетали Хагена, но всё- таки в глубине души он желал, чтобы прежние силы подольше к нему не возвращались.
И причиной этому была Трисса.
Кузина напрочь позабыла о тех месяцах, когда они относились друг к другу как совершенно чужие люди и едва ли парой слов обменивались за ужином. Второй такой заботливой сиделки было не сыскать, и, что самое главное, во всех её поступках чувствовалось искреннее, неподдельное беспокойство. Трисса сидела у его постели день и ночь, подавала лекарство, кормила с ложечки, читала дурацкие травники Пейтона, которые вдруг стали для молодого пересмешника самыми интересными книгами на свете. Она рассказывала ему о том, что происходило в городе, они шутили, смеялись и строили планы на будущее…
Как-то раз на исходе дня Пейтон милостиво отпустил больного племянника погулять по набережной – естественно, под присмотром сиделки. Когда они отошли достаточно далеко, Трисса взяла кузена под руку, и он почувствовал себя счастливейшим из небесных детей.
– Ты не устал? – заботливо спросила девушка. – Мы можем вернуться, если ты ещё не чувствуешь себя достаточно сильным.
– Готов идти с тобой хоть на край света! – бодро отозвался Хаген, хотя на самом деле каждый шаг давался ему с трудом. – Пешком, естественно!
– Герой! – фыркнула Трисса. – Пешком он пойдет, как же. Ещё неделя не прошла, как помирал, и теперь уже на край света собрался…
– Так ведь не умер же, – сказал он и чуть было не добавил: «Как это случилось когда-то с моими родителями…» – И всё благодаря тебе, кузина!
– Нет-нет, я тут ни при чем, – она смутилась и покраснела. – Ты лучше вот что мне расскажи… давно хотела спросить… мой отец, он ведь ещё не требовал от тебя каких-нибудь странных услуг?
– Странных? – переспросил Хаген, чувствуя внезапный холод. – О чем ты?
– Ну-у, знаешь ли… – Трисса покраснела ещё сильнее. – Быть может, он просил что-нибудь раздобыть – вещь или сведения, – используя при этом твой особый талант?
«Ты когда-то обещал мне, что выполнишь любое поручение во благо клана…»
– Нет, он просто учит меня тому, что знает сам, – сказал Хаген ровным голосом, и лицо его кузины тотчас же просветлело. Он заставил себя улыбнуться.
– Превосходно! – воскликнула Трисса. – Восхитительно! Скажи-ка, братец, ты не мог бы мне кое-что пообещать?
– А чего ты хочешь? – спросил он, остановившись. Теперь они смотрели друг другу в глаза. – Звезду с неба? Сокровище из морских глубин? Одно твое слово, и я…
– Всё гораздо проще, – она положила ладони ему на плечи. – Ты пообещаешь мне сейчас никогда не соглашаться на просьбы Пейтона Локка, если они покажутся тебе… странными. Плохими. Э-э… бесчестными. Ты понял?
Улыбка Хагена застыла.
– Хорошо, Трисса. – «Ты опоздала всего на неделю, сестрица!» – Если твой отец меня о чем-то попросит, я… прислушаюсь к своей совести.
На мгновение в её взгляде промелькнула тревога – девушка почувствовала, что он скрывает нечто важное. Но Хаген говорил столь искренне, что и щупач не распознал бы обмана, поэтому Трисса ему поверила. Как часто он потом вспоминал этот краткий миг, когда ещё можно было что-то изменить…
Они стояли рядом, не в силах ни пойти дальше, ни вернуться домой. В это время в порт входил большой фрегат под флагом, на котором издалека можно было различить цвета императорского дома Цапли, и это было странно: в Фиренце не ждали высоких гостей. На пристани уже собрались люди, с удивлением и тревогой следившие за приближением корабля, и многие вспомнили старую поговорку: «Непрошенными приходят лишь глупые гости да дурные вести».
Хаген и Трисса этого не видели, потому что смотрели только друг на друга.
…На следующий день кузина ворвалась в его комнату точно ураган и принялась взволнованно расхаживать из угла в угол. Она то и дело останавливалась, как будто желая что-то сказать – и взмахивала руками растерянно и беспомощно, не в силах произнести ни слова. Хаген отложил книгу, которую лениво листал перед этим, и спросил:
– Что случилось? Я тебя такой ещё ни разу не видел.
