Звёздный огонь

до сих пор никому не рассказывал, была похожа на шип, засевший в ране. Теперь его удалось выдернуть… и, быть может, рана заживет? – Я не мог считать, просто выскочил оттуда при мысли, что все они обратятся ко мне с одной и той же просьбой…

Услышав следующий вопрос Крейна, оборотень не поверил своим ушам и удивленно уставился на капитана.

– Там были крылатые люди? – повторил Феникс, странно морщась, словно ему самому было неприятно спрашивать о таком. Хаген медленно покачал головой. – Хорошо. Это всё, что ты видел?

– Да, – проговорил пересмешник. – Капитан, я не…

– Достаточно, – перебил Крейн. – Ты не должен больше ничего мне рассказывать. Можешь идти.

Хаген с радостью воспользовался этим разрешением и лишь позже почувствовал легкую обиду: капитан явно знал о лаборатории намного больше, чем ему самому удалось выяснить за годы службы. Рейго ревностно хранил свою тайну… Но, выходит, Крейн вовсе не был столь далек от жизни Яшмового дворца и его обитателей? Ещё одна загадка.

Хотя, если поразмыслить…

Пересмешник вспомнил о молчаливом вороне, который инкогнито приезжал к его хозяину несколько раз в году. Легенды говорят, что древняя алхимия была уделом именно клана Корвисс, но сами Бдительные не раз клялись памятью предков, что полностью утратили секреты этого страшного искусства.

А «Крейн», как случайно выяснил Нами, – одна из ветвей семейства Ворона!

«Я не хочу об этом знать, – подумал оборотень. – Он не тронул мою тайну, так пусть и его собственная тайна остается в неприкосновенности!» Эту фразу он за несколько дней повторил про себя не меньше тысячи раз, но легче от этого не стало: Хаген впервые в жизни изнывал от любопытства.

Жизнь, между тем, текла своим чередом. Эсме исцелила всех отравленных; Нами с радостью вручил Кристобалю Крейну тетрадь, в которой были записаны, по его словам, наиболее интересные и необычные легенды из собрания, хранившегося в библиотеке; рабочие заканчивали приготовления ко дню, когда грейна должна была отправиться туда же, куда ушли тысячи лет назад её создатели – в небытие.

И вот настал момент, когда они вчетвером – Нами, Крейн, Хаген и Умберто – стояли на том же месте, откуда впервые увидели черную тварь, весьма метко стрелявшую по всему, что двигалось в обозримом пространстве. Вечерело; водовод перестал работать ещё в полдень, но пока что никаких изменений они не заметили. Нами нетерпеливо ходил по утоптанной полянке, вертел в руках подзорную трубу, которую один раз едва не уронил с обрыва. Умберто скучал, Хаген предавался раздумьям, а Крейн стоял неподвижно, словно статуя, устремив взгляд на полуживую машину.

– Начинается, – сказал он неожиданно. – Смотрите!

Грейна заколыхалась, хотя ветра не было. И без подзорной трубы было видно, как её плоское тело пошло пузырями, словно его поджаривали, а потом начало таять. Края черного покрывала опускались всё ниже и ниже, от них отрывались куски и падали. Вскоре грейна уже ничем не напоминала то грозное оружие, к которому нельзя было подойти на пушечный выстрел: от неё остались неряшливые лохмотья, а потом в один миг они рассыпались тучей не то пыли, не то пепла…

Почему-то Хаген вспомнил о Стражах Эльги – они исчезли именно так.

– Эта машина пережила своё время, – произнес Крейн, будто прочитав мысли своего матроса. – Быть может, люди ещё создадут нечто подобное… когда-нибудь.

– Быть может, – эхом откликнулся правитель. – И всё же мне её жаль.

– Вы странный, Нами! – магус покачал головой. – После всего, что случилось…

Правитель смущенно улыбнулся.

– Я и сам понимаю, что это звучит странно. Но столько лет прожить рядом с таким редкостным сокровищем и утратить его из-за собственной глупости и неосмотрительности…

«Опять он за своё!» – машинально отметил Хаген.

– …Признайтесь, капитан, вы тоже хотели бы её сохранить? Ведь это своего рода посланец из тех времен, когда Основатели были подобны богам.

– Точнее, из тех времен, когда мой предок понес страшное наказание за чужие грехи? – с усмешкой спросил Крейн. – Вы же сами однажды сказали, что Феникс не нарушал запретов – значит, он пострадал безвинно. О чем же мне жалеть? Пусть осколки прошлого уходят в небытие, им там самое место.

– Да, – вздохнул Нами. – Знаете, капитан, мне порою кажется, что Капитан-Император лишил нас и прошлого, и будущего. Прошлым были Соффио, клан Помнящих… – При этих словах Крейн сильно побледнел, но правитель ничего не заметил. – Когда я думаю, сколько ценных знаний ушло вместе с ними, мне становится плохо! А будущее – это Амальфи. Люди твердят, что Буревестники предвидели только беды и несчастья, но это не так. Уверен, они видели и радостные события, но мы их потеряли… и веру в завтрашний день – тоже.

– Вы правы и неправы одновременно, – сказал Крейн негромко. – Император уничтожил только собственное будущее. Совсем скоро это станет очевидным, Нами… а сейчас, пожалуй, нам пора прощаться. Я хотел бы отправиться в путь сегодня.

«Сегодня?..»

Хаген и Умберто ошеломленно переглянулись; помощник капитана чуть заметно пожал плечами. Крейн частенько совершал странные поступки, которые окружающим казались лишенными смысла, но Хаген давно перестал этому удивляться: интуиция феникса была почти безупречной. И всё-таки – отправляться в Кааму сейчас?

– В ночь? – изумился Нами. На его лице было написано искреннее сожаление. – Вам, конечно, виднее… не смею задерживать… ох, капитан, а я ведь так хотел устроить торжественный ужин в честь «Невесты ветра»!

Тактично упомянув имя фрегата, правитель отметил заслуги всей команды.

– Ещё будет возможность, – ответил магус, качая головой. – Но не сейчас. Мы и так задержались дольше, чем я рассчитывал.

– Зачем такая спешка? – не отставал Нами. – Уйдете утром. Разве одна ночь что-то решает?

Крейн вздохнул.

– Одна ночь, один шаг, одно мгновение – иногда они бесценны. Я не могу сейчас всего объяснить, но когда-нибудь это сделаю, обещаю. Мы ещё встретимся, вот увидите!

– Надеюсь, Заступница это слышит, – пробормотал правитель.

Они пожали друг другу руки. «Попадешь в легенду… – вдруг вспомнились Хагену слова капитана, сказанные всего-то несколько дней назад. – Будешь внукам рассказывать… » Тотчас же подступила тревога, а следом – внезапная злость. Да кому она нужна, эта легенда? Кристобаль Крейн ничего не делает просто так, и значит им, в самом деле, пора торопиться в Кааму. Ведь совсем не обязательно враги Лайры Отчаянного хотели, чтобы он сам заявился сюда, спасать отравленный город. Быть может, они как раз намеревались выманить из столицы Окраины самого сильного её союзника? Хаген готов был спорить на что угодно, что верно догадался о причине внезапной торопливости капитана.

Но если так – то они, скорее всего, уже опоздали.

«Шел год седьмой от Великого пришествия, и тогда собрались все Небесные люди. Первым говорил Капитан Ворон, и сказал он так:

– Братья и сестры мои! Вижу я, что люди этого мира больше не ходят на четырех конечностях, словно животные, и не едят плоть подобных себе. И это хорошо!

Вторым вышел говорить Жаворонок, и сказал он так:

– Братья и сестры мои! Теперь люди этого мира знают, как растить пшеницу и рис, бобы и просо. Больше не едят они траву, что стелется под ногами и водоросли, что прибивает волнами к берегу…»

…Прошли почти сутки с тех пор, как «Невеста ветра» покинула Ямаоку, и до прибытия в столицу Окраины оставалось никак не меньше недели, но на сей раз у них нашлось занятие, за которым было приятно коротать вечера. Собрав своих помощников в большой каюте ещё засветло, капитан сказал:

– Я напомню тебе, Джа-Джинни, о том вечере, когда вы с Кузнечиком раздобыли карту…

Крылан при этих словах многозначительно усмехнулся, а Крейн продолжил с невозмутимым видом: