Джин уставилась на него, не в силах разобраться в себе. Как могла она хотеть мужчину, не будучи уверена, что он ей нравится? Гораздо проще было считать его врагом.
– Она что, отказала тебе? – с издевкой спросила Джин, все еще мучимая ревностью к Лу Синклер.
– Забудь о ней! – выпалил Ланс – Нам нужно научиться жить вместе. В противном случае это может плохо отразиться на отце.
– Ты что, думаешь, я могу причинить боль твоему отцу? – В голосе девушки прозвучала обида.
– Не намеренно. Но напряженная обстановка в доме отрицательно влияет на пожилых людей. Как насчет перемирия?
– Перемирия? – Ей оно сулило поражение.
– Я обещаю не прикасаться к тебе, но и ты не должна больше избегать меня, словно заразного, – продолжал он серьезно. – Что ты на это скажешь?
Легко было предлагать. Хотя для него это, наверное, и окажется легко. Он сам начинал и сам прекращал, всегда контролируя себя.
– Серьезно, я больше не трону тебя и пальцем, – повторил Ланс.
– Хорошо, – кивнула она.
– Вот и отлично! – Он коротко пожал ей руку.
Неужели пришел конец ее страху? Но почему же тогда она не испытывает облегчения? Наоборот, ей казалось, что она упускает что-то важное.
– Что-нибудь не так? – спросил Ланс, увидев тень в ее глазах.
– Лодыжка болит. – Джин решила сконцентрироваться на физической боли. Ее легче перенести.
– Я принесу тебе таблетки.
Ланс сходил за обезболивающим и подал ей стакан воды.
Приняв лекарство, она осторожно встала и, опираясь на костыли, медленно побрела к себе в спальню.
Джин даже не обернулась, услышав, как он тихо произнес:
– Спокойной ночи, Джин.
– Спокойной ночи, – чуть слышно ответила она и закрыла дверь спальни, жалея, что вышла оттуда.
Это было похоже на болезнь. Она чувствовала себя сильной и злой, но оказалось достаточно всего лишь поцелуя, чтобы голова закружилась, а воля оказалась сломленной.
Да, это именно болезнь.
8
Утром Джин все еще кипела от злости, понимая, что ведет себя словно ребенок, который запутался в происходящем и от этого совершает нелепые поступки. Ланс и обращался с ней, как с ребенком, над которым легче шутить, чем наказывать его.
Большим облегчением для нее стало начало занятий в колледже после каникул. Теперь Ланса не было дома с утра до вечера. А Джин продолжала заниматься с профессором Диллоном.
Новые неприятности поджидали ее из-за Лайзы, которая по-прежнему приходила присматривать за Дорри.
Девочка протестовала изо всех сил, уверяя отца, что у нее теперь есть Джин. Но Ланс говорил, что Джин не сможет присматривать за такой шалуньей, пока не поправится. Казалось бы, он поступал деликатно, но Джин так не считала. Она убеждала себя, что он намеренно старается отдалить Дорри от нее. Наверное, предпочитал Лайзу, которая преподносила себя как самую заботливую няню.
Лайза прилагала усилия, чтобы очаровать всех в этом доме, но только не Джин, которую приветствовала словами:
– Говорят, ты теперь останешься калекой на всю жизнь, бедняжка.
– Это неправда! – вознегодовала Дорри.
– Но у тебя есть шанс участвовать в Олимпийских играх для инвалидов, – не унималась Лайза.
– Заткнись! – взорвалась Дорри. – Я все скажу папе.
– Давай, давай… Все равно он тебе не поверит. – Лайза держалась самоуверенно. Ведь Дорри уже не раз плела о ней всякие небылицы.
– Он поверит Джин, – сказала девочка. – Правда, ведь, Джин?
Сомневаясь в этом, Джин проговорила:
– Оставь, Дорри. Это не имеет значения.
– Какая ты добрая! – ухмыльнулась Лайза. – А то мне пришлось бы рассказать ему, почему бедная сиротка сошла с тротуара.
Джин не поняла, о чем она.
– Что ты имеешь в виду? – спросила за старшую подругу Дорри.
Лайза, похоже, чувствовала себя победительницей. Уже догадываясь, о чем она сейчас расскажет, Джин попросила Дорри:
