Она сидела вся в слезах, когда появился Ланс. Рыдая, она бросилась в его объятия.
– Мне очень жаль, малышка, – пробормотал он и нежно провел ладонью по ее щеке. – Все еще может наладиться.
Будущее оставалось неясным. Пройдет еще немало времени, прежде чем доктора смогут окончательно сказать, сможет ли Джин когда-нибудь бегать.
Девушка вновь покачала головой. Она хотела объяснить, что плачет вовсе не из-за того, что загублена ее атлетическая карьера. Бег отошел на второй план…
– Это не конец света, Джин, – мягко продолжал Ланс. – Я уверен, ты сможешь заниматься тем, чем хочешь, – шептал он, всем сердцем желая забрать себе всю боль, которую, как он полагал, она испытывала.
Ланс продолжал прижимать ее к себе, и Джин не сопротивлялась. Близость его сильного, горячего тела внушала ей ощущение безопасности.
– Ну что, едем домой? – спросил он.
Джин молча кивнула, слишком потрясенная простым словом: домой.
Следующие три недели каждый шаг причинял Джин страшную боль. Она регулярно посещала физиотерапию и лечебную гимнастику. Слезы пеленой застилали глаза, когда она делала упражнения, но Джин стоически все переносила. Перед ней стояла цель: научиться ходить, как раньше, не хромая.
Однажды Ланс присутствовал на ее занятии и был поражен, какой силой воли обладает эта девушка. Несмотря на боль, и страх, она не останавливалась ни на минуту, разрабатывая свою ногу.
– Что, опять в погоню за золотом? – чуть насмешливо спросил Ланс, когда занятия закончились.
– Нет, просто хочу вновь стать независимой. Я и так уже слишком долго живу в доме твоего отца.
– Кто тебе это сказал? – Вопрос был риторическим. – Уж точно не мой отец. Он говорит, что ты скрашиваешь его старость.
– Правда? – искренне поразилась Джин.
– Да, но больше всего меня удивляет миссис Шерман. Она называет тебя не иначе, как лапушкой.
Глаза Джин округлились.
– Ты выдумываешь.
– Бог свидетель, нет. Я говорю правду. – Он поднял руку, как будто клялся. – Остается только Дорри, но в ее преданности тебе невозможно сомневаться.
– А ты? – рискнула спросить Джин.
– Я? – Он пристально взглянул на нее, и она увидела свое отражение в его глазах. – Уверен, я смогу терпеть тебя еще немало месяцев…
– Спасибо. – Джин скорчила гримасу, но совершенно беззлобную.
С их первой встречи она обижала Ланса Диллона, злясь на него за то, что он был сильным и слишком уверенным в себе. Он первым открыл ей мир, о котором она ничего не знала и который поначалу не обещал ничего, кроме душевной боли. За это она поначалу и ненавидела Ланса. Но Джин понимала, что никакой другой мужчина не смог бы терпеть ее выходки так долго. И была благодарна Лансу.
– В любом случае ты должна остаться, – прервал Ланс ее размышления. – Хотя бы для того, чтобы избавить меня от выбора новой няни для Дорри.
– Ну конечно, – усмехнулась Джин. – Должен же кто-то занять место Лайзы.
– Возможно, – согласился он. – Но она не первая, кто потерпел поражение с Дорри.
Позже, уже в машине, Джин задумалась над его словами. Может быть, он имел в виду и свою бывшую жену? Ланс редко говорил о ней. Зато миссис Шерман выложила Джин все, что знала.
Всего два с половиной года прошло от знакомства до развода. Сначала все, как обычно: встречи, ухаживания, женитьба, рождение ребенка. А затем… развод. Если верить миссис Шерман, для избалованной и тщеславной Карин Кентон карьера значила гораздо больше, чем муж и ребенок. И она, не задумываясь, бросила их обоих, когда они стали мешать ее планам.
Время от времени Карин нравилось изображать нежную мать, и тогда она требовала вернуть дочку. Затем, когда эта роль начинала ее раздражать, она спешила избавиться от – девочки, возвращая ее отцу. Она всегда была законченной эгоисткой, считала Элис Шерман. Но Ланс, зачарованный ее блеском и красотой, далеко не сразу понял это.
Джин не знала, права ли домоправительница. Но ведь Дорри действительно не особенно переживала смерть матери. И нельзя было не признать, что Ланс Диллон оказался образцовым отцом – строгим, нежным и внимательным. Наблюдая за ними, когда они были вместе, Джин впервые остро поняла, как далек от идеала был ее отец. Но это не причинило ей боли. Наоборот, она ощущала странную радость, находя новые поводы уважать Ланса Диллона.
Недели перерастали в месяцы, и жизнь Джин становилась все более напряженной. Помимо лечебных процедур, учебы и забот о Дорри, она, как и все студенты ее группы, сдавала летние экзамены. Благодаря занятиям с Дуэйном Диллоном ей это неплохо удалось.
Несмотря на предсказания врачей, она уже ходила почти не хромая и собиралась найти работу на лето, а осенью вернуться в колледж. Ее лишили спортивной стипендии, но предложили другую, как студентке по международному обмену.
– Слышал, ты ищешь работу, – поинтересовался как-то Ланс. – Что-нибудь определенное?
– Вообще-то я уже нашла работу официантки, – ответила Джин тоном, не терпящим возражений. Она не нуждалась в жалости.
