– Табак, папаша, неплохой, ты мне скажи, кто в пятом номере проживает.
– Мадам фон Графе, между прочем, знатная барыня, к ней вчера то ли брат, то ли сват, а может, полюбовник приехал.
– Вот это дело. Он мне-то и нужен.
– А я тебя, гражданин, пустить не смогу, не положено.
– Брось, дед, – засмеялся Глеб и достал из кармана пачку денег, – видишь «Катеньки», а не нынешние фантики. Ты сидишь тихо и получаешь десять «Кать».
– Одиннадцать, – хрипло выдавил сторож. – Сговорились.
Глеб достал деньги.
Старик вытащил из кармана армяка связку ключей, развязал узел веревки, снял три ключа.
– Держи, будешь уходить – отдашь.
Дверь открыли легко.
Из дальней комнаты доносились женские стоны и приглушенный крик:
– Так!.. Так Андрюша! Еще!
– Пошли, поможем, – Глеб достал пистолет.
Дверь в комнату распахнулась.
На громадной постели из карельской березы развлекалась пара.
– Вставайте, подполковник, – скомандовал Глеб, – труба играет сбор.
Лисовский вскочил.
– Кто? Зачем?
Глеб ударил его в лицо.
Подполковник упал, обливаясь кровью.
– Где ценности, сука?
– Ничего не знаю.
Лисовский постепенно начал приходить в себя.
Глеб подошел к кровати, откинул одеяло.
Женщина в ужасе завизжала.
– Мадам, если Вы не скажете, где саквояж, который принес Лисовский, я Вас застрелю.
– Не надо! Не надо! Он на кухне, в диване.
Глеб кивнул.
Один из его бандитов вышел на кухню.
И вернулся сразу же. В руках его был потертый коричневый саквояж.
Глеб открыл его.
Он был полон браслетов, перстней, портсигаров, ожерелий.
– Спасибо, мадам.
– Во видишь, гвардеец, как все просто.
Глеб поднял пистолет.
– А это тебе за Борю Горомыслова.
Он выстрелил Лисовскому в голову.
Повернулся и вышел.
Глеб сделал паузу.
Разлил водку.
– Не чекаясь, за упокой души Бори Горомыслова.
Выпили.
Закусили.
– Ну а что дальше? – спросил Леонидов.
– Дальше…
Глеб опять налил.
На кровати сидел, тяжело дыша, Горомыслов.
Глеб поставил саквояж на тумбочку.
– Я принес, Боря.
– А Лисовский?
– Уехал в штаб Духовника.
– Отлично. Возьми под подушкой реестр вещей и сверь их наличность.
Глеб взял реестр.
Расстегнул саквояж.
Высыпал драгоценности на одеяло соседней кровати.
Даже в тусклом свете лампы камни заиграли дьявольским огнем.
Он внимательно сверял драгоценности, ставя в реестре галочки.
– Все точно, Боря.
– Возьми за работу.
– Я не возьму.
– А твоим людям?
– С ними сам рассчитаюсь. Что бы будешь делать с драгоценностями.
– В коридоре сидит мой вольноопределяющийся. Он отвезет все это в Тобольск к полковнику Егину. За эти цацки он выкупит семью императора.
– Дай Бог, – Глеб перекрестился.
– А теперь прощай, Глеб, мне осталось совсем немного, зови моего человека.
Глеб вышел в коридор и увидел высокого статного парня в солдатской шинели.
Он только на секунду увидел его лицо.
Врач в конце коридора о чем-то разговаривал с сестрой милосердия.
Глеб подошел, щелкнул каблуком.
– Могу я Вас оторвать на секунду?
– Сделайте милость, порутчик.
– Штабс-капитан, с Вашего позволения.
Глеб достал пачку денег.
– Похороните его, как подобает. Заранее благодарен.
Глеб повернулся и пошел к двери.
За ним двинулись его ребята.
– Сейчас приедем ко мне и каждый получит свою долю, – сказал Глеб.
– Не надо, Глеб, за святое дело работали.
… За стеной заиграла гармошка, посыпались гитарные переборы.
Красивый баритон запел грустную песню.
– Это кто? – спросил Олег.
– Там налетчики гуляют, а это поет местная знаменитость – композитор, поэт и вокалист в одном лице – Иван Пугачев.
– В наших санях, под медвежью полостью…
– Черный стоял чемодан…
– Каждый своею рукою горячей…
– Щупал холодный наган.
– Впервые слышу эту песню, – сказал Олег.
Глеб засмеялся.
– Новые разбойники, новый эпос. Вы слушайте дальше.
А певец продолжал.
– Дверцы железные мягко раскрылись…
