– Неплохо бы, – кровожадно усмехнулся темнолицый. – Пошел вон отсюда! Надеюсь, голову у тебя по дороге не украдут. А ты, Имгебел, поднимай воинов.
– Конан, да послушай меня! «Лиретана» в предместьях, мы даже бегом поспеем разве что к полуночи, – пытался образумить приятеля Ши. – Смеркается, через колокол вовсе стемнеет! Понимаю, ты очень хочешь их предупредить, но пойми: если кто-то собрался прикончить Немедийскую Чуму, то он уже давно добрался до поместья!
– В записке сказано – после захода солнца, – пробормотал варвар, бросая взгляд на небо. Красноватый диск осеннего солнца только-только коснулся нижним краем линии горизонта. – Пешими мы, само собой, опоздаем. А вот верхом…
– Верхом! Ты спятил! Где мы возьмем коней?! Позаимствуем старых кляч из Управы? Да постой же! Вот наказание на мою голову!..
Разговор опять происходил на ходу, точнее, на бегу обратно по направлению к зажиточному кварталу Ламлам. Прохожих в этот час на улицах между тремя признанными средоточиями городской жизни – Управой, Каменным Рынком и тюрьмой Алронг – насчитывалось порядочно, хотя большая часть лавок уже закрылась, а в работающих владельцы и приказчики начинали убирать товар с прилавков. Днем двое бегущих и вопящих юнцов, даже столь необычного вида, как Конан, не привлекли бы особого внимания, разве что сбили кого-то с ног да опрокинули впопыхах тележку-другую. Однако жаркий день, время хлопот и спешки, близился к завершению, и люди начинали удивленно оглядываться.
Глинобитные стены Управы с недоумевающими караульными при воротах остались позади. Конан, не слушая увещеваний приятеля, свернул с широкого Пыточного проезда на Малую Овечью. Поворот, еще поворот – и они оказались на задворках Мясного рынка. Ши вдруг хлопнул себя в лоб и встал, как вкопанный.
– Так вот куда ты меня тащишь! – вскричал он. – Я-то голову ломаю, где он скрывается! Но поверь моему опыту, выпрашивать коня у Барча ит'Каранга – не самая лучшая идея.
Киммериец тоже замедлил бег, хотя по иной причине. Впереди, посередине узкого переулка, сложив на груди руки, стоял человек.
– Думаешь, Барч распахнет для тебя конюшню и предложит…
– Ши, заткнись, – прошипел варвар.
Справа и слева от спокойно стоящего незнакомца появились еще двое. Наметанный взгляд киммерийца мгновенно оценил кошачью плавность их движений и отметил руки, скрытые в рукавах просторных темных одеяний.
– Спрятаться в поместье ит'Каранга – разумный ход, – равнодушно согласился тип, загородивший приятелям дорогу. Его смуглое узкое лицо показалось Конану чем-то знакомым. – Однако даже в богатых домах у некоторых такие длинные языки и такие пустые кошельки… Бежать не надо, мальчик. Отдай, что тебе не принадлежит. Отдай сам. Останешься жив.
– Кто ты такой? – хрипло спросил Конан. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Дай пройти.
– Возьмите их, – сдержанно приказал темнолицый и шагнул вперед, вынимая из рукава стилет.
Варвар не стал дожидаться, пока те двое приблизятся на расстояние вытянутой руки. На тесной улочке, зажатой глухими стенами глинобитных дувалов, вряд ли смогла бы разойтись пара зеленщиков со своими тележками, но квартал населяла беднота, и стены поднимались лишь на один этаж, чуть выше роста самого Конана. Впереди сверкнули ножи, сзади послышалась шумная возня и вскрик Ши. Конан метнулся к ближайшей стене и, подхватив в охапку какой-то ветхий хлам, сваленный под домом, с размаху швырнул пыльную груду в лицо нападающим. Вызвав краткое замешательство в рядах противника, он высоко подпрыгнул, подтянулся на руках и перевалился на плоскую крышу дувала. Почти сразу следом появилась свирепая физиономия с коротким кинжалом, зажатым в зубах. Киммериец извернулся и ловко пнул преследователя в переносье. Издав приглушенный вопль, тот мешком свалился в переулок.
Едва киммериец прыгнул, Ши ощутил, как его с чудовищной силой обхватывают сзади поперек груди и давят с явным намерением переломать ребра. Он завопил и что было сил резко откинул голову назад, угодив во что-то хрустнувшее и страдальчески замычавшее. В глазах заплясали яркие круги. Трое, что перекрывали проход, схватились с Конаном, но со стороны рынка послышался топот по меньшей мере двух пар тяжелых сапог. Судорожно хватая ртом насыщенный красной дорожной пылью воздух, воришка освободился от ослабевшей хватки, вскочил и кинулся в сторону Пыточного проезда, вопя во все горло:
– Помогите! Убивают!
Услышав сей отчаянный призыв, запоздалые прохожие немедля исчезли с дороги, а из бокового проулка выскочили двое, обнажили широкие кривые ножи и понеслись прямо на Ши. Они бежали молча, деловито и очень, очень быстро.
Справа открылась узенькая крытая галерея, вдоль которой с обеих сторон тянулись запертые двери лабазов и складов. Ши юркнул туда. Преследователи с разбегу проскочили мимо, и воришка получил несколько мгновений форы. Если ты с малолетства привык выживать в Шадизаре, а за спиной у тебя двое вооруженных головорезов, отчаянно подумал Ши, ныряя в первую попавшуюся дверь, то пара мгновений передышки – настоящий подарок судьбы. И вообще нужно было кричать не «убивают», а «пожар». Кого в наши тяжкие времена удивишь убийством?
– Куда он делся? Удрал, змееныш!
– Смотри, здесь дверь открыта! Давай сюда!
Беглец угодил на склад – мрачный, пыльный, душный и почти пустой, если не считать мусорных куч. Карманник притаился в темноте, боясь вздохнуть. Он слышал, как преследователи ругаются у входа. Потом стало тихо. Воришка понял, что бандиты зашли внутрь. Несмотря на тяжелую обувь, двигались они почти бесшумно.
Ши лихорадочно оглядел голые стены в поисках выхода, окна, потайного лаза – хоть чего-нибудь. Ничего, кроме горы хлама на земляном полу, пыли и паутины. Склад показался воришке огромным, но, даже медленно продвигаясь наощупь, те двое скоро его найдут. Получается, он сам себя загнал в ловушку. Нужно что-то делать. Немедленно.
Очень осторожно, чтобы не привлечь внимания случайным движением или звуком, Ши сунул руку за голенище сапога и вытащил нож, чувствуя, как дрожат пальцы.
Между тем из распахнутой двери в помещение проникал тусклый свет, глаза Ши, привыкнув к полумраку, различили темную фигуру неподалеку от входа. А где же второй?
– Что там, Хафид? – спросил тот, что стоял у двери.
– Нет ничего! – рявкнули над самым ухом Ши. Без того натянутые и готовые звонко лопнуть нервы карманника не выдержали.
Выставив перед собой лезвие, Ши с нечленораздельным воплем бросился вперед. Нож ушел во что-то податливое и выскользнул из пальцев, а маленький воришка, словно камень из пращи, вылетел вон. Никогда до того и, пожалуй, никогда после он так не бегал.
Его не преследовали.
…В отличие от приятеля, Конану не повезло.
В суматохе он упустил из виду особенности местной архитектуры, а именно тот факт, что глинобитные одноэтажные жилища бедняков имеют, как правило, достаточно толстые стены, но вот крыши, сделанные из переплетенных и обмазанных глиной пучков соломы, на его изрядный нордхеймский вес никак не рассчитаны. Поэтому при первой же попытке утвердиться на крыше дувала, дабы оказать врагу должный отпор – стилет из запястных ножен сам прыгнул в руку – хлипкое сооружение провалилось, и варвар полетел спиной вперед.
Падение, хоть и с небольшой высоты, однако на твердый, как гранит, глиняный пол его ошеломило, и что хуже всего, кинжал отлетел в сторону. Не успел он подняться, как на спину рухнула неподъемная тяжесть, и кто-то, весящий не менее пятнадцати стоунов, с поразительной сноровкой принялся выкручивать киммерийцу руки.
Потом последовал град ударов, быстрых, умелых и чрезвычайно болезненных, и жесткие веревки на запястьях. На лицо опустилась грубая вонючая мешковина, и возникло ощущение, что его быстро куда-то несут, взвалив на спину, подобно тюку.
Конан вяло удивился силе противника – тащили долго, часто сворачивая то влево, то вправо, поднимаясь и спускаясь по жалобно поскрипывающим лестницам. От мерзкого запаха выворачивало
