Зейяр, таки пора уже и поесть.
– …дерьма и собачатины, – в унисон подхватил Ши, и Рибеке, победно размахивающий огромным кульком из дешевого промасленного пергамента, подвергся атаке оголодавших приятелей, попутно объясняя всем и каждому:
– Но как я заговорил разносчика, это истинная нордхеймская сага! Попросил сперва десяток, потом передумал и вернул пять, потом решил, что мало, и взял еще десяток и еще сдачу, а этот увалень так спешил, что высыпал мне чуть ли не весь лоток, и все за каких-то…
– Двузадая шлюха и четырнадцать девственников! – взревел Гайраль, широко известный в узких кругах мастер изящной словесности, едва надкусив один, – эти пирожки горячие, как у мертвого уд! Не иначе их берегли еще с позапрошлого Приза для такого олуха, как ты! А подать сюда жулика-разносчика! Пускай деньги вернет!
– Хорек, ты хотя бы попробовал сперва! – укоризненно воскликнула подружка Рибеке, рыжая Брида из «Мельницы». Ши, пришедший в чрезвычайно приподнятое настроение от выпитого после десятидневного перерыва кувшина шемского красного натощак, завопил:
– Где этот лоточник? Ну, попадись он мне!
– Тебе? – криво усмехнулся Хорек. Отведав купленной снеди и убедившись, что друзья его не разыгрывают, он, недолго думая, затолкал кулек вместе с содержимым под скамью. – Да он сожрет тебя с сапогами и не подавится. Вроде туранец, громадный, что твой буйвол, и рожа зверская. Ему не лоточником, а разбойником на большой дороге промышлять, или в таверне вышибалой. О, вон он пошел, сам смотри!
– Ну, тогда сходи, купи других, да пробуй прежде, – мрачно молвил Гайраль, запив неудачный пирожок добрым глотком прохладного вина, а Ши бросил взгляд в указанном направлении и вдруг начал стремительно трезветь.
Девицы о чем-то пошептались и прыснули хором.
Трубы взревели, объявляя новый заезд. Трибуны в ответ взорвались восторженными воплями. Ши вздрогнул, выходя из столбняка, и схватил Конана за плечо.
– Чего тебе? – отозвался киммериец.
– Посмотри туда, – пробормотал Ши, показывая пальцем куда-то в сторону центральной трибуны. Киммериец послушно посмотрел, однако не увидел ничего, кроме фигуры в белом фартуке разносчика, через мгновение исчезнувшей за высоким деревянным ограждением.
– Эй, Хорек! Повтори-ка, что ты сказал? Ну, про лоточника?
– Дался он вам, – буркнул Хорек. – Здоровяк, поперек себя шире. Ему бы в хорошей таверне…
Рибеке вдруг осекся, яростно махнув рукой, чтобы его не отвлекали вопросами, и возопил:
– «Скрещенные ключи»! Он торчал за стойкой! А кабак-то на позапрошлой седмице сгорел… Бел- Покровитель и Митра Лучезарный! Во что ты такое ввязался, объясни наконец!
– Ничего особенного. Просто наши друзья из заброшенной крепости Как-там-она-называется опять взялись за старое, – нарочито беспечным тоном отозвался Ши. – Прикинемся, будто ничего не видели и не слышали? Эй, страж порядка, я тебя спрашиваю!
После недавних событий в Сыскной Управе скрывать род нынешних занятий киммерийца и дальше не имело смысла. Конан заранее смирился с тем, сколько насмешек на него обрушится, и слегка удивился, когда былые приятели ограничились парой-тройкой коварных намеков. Впрочем, он быстро сообразил, что впрямую его задевать опасаются, не желая нарываться на драку. Зато какие слухи, должно быть, разгуливают за его спиной!.. Однако Ши прав – нужно принимать решение. Причем очень быстро.
– Кажется, его зовут Имгебел, – компания, не сговариваясь, сдвинулась в тесный кружок. – Тот самый здоровяк, что приволок меня на себе в таверну… И поблизости наверняка гуляют трое остальных… Надо упредить Рекифеса, – пробормотал киммериец.
Присутствующие сделали круглые глаза, за исключением Ши, каковой предпочел зажмуриться.
– Так, – решительно заявил Гайраль. – Я в такие игры не играю. Вот это порождение порока, что сидит тут зажмурясь, попросило нас с Хорьком, чтоб мы ему на пару деньков составили компанию за столом в некой таверне, не задавая притом лишних вопросов. Теперь мы узнаем, что оно, порождение, водит дружбу с сыскарями, что по всему достославному Шадизару некто валит людей направо и налево – некто, обитающий в старой крепости и имеющий на Немедийскую Чуму крепкий зуб… Слыхали мы жуткие сказочки про одну такую крепостцу. Не в горах ли Мутазби, что в Туране, на полуденном закате?
– Там, – хмуро кивнул Конан. Вокруг привычно шумело Конное Поле, сновали подавальщики с кувшинами разбавленного холодного вина на плечах, внизу всадники готовились к очередному заезду, и с трудом верилось, что среди обыденной веселой суеты скрываются четверо безжалостных убийц. Гайраль и Хорек, переглянувшись, дружно поднялись.
– Вы, ребята, еще глупее, чем кажетесь, – бросил на прощание Хорек. – Ши, если к завтрашнему утру будешь жив, напомни, чтобы я набил тебе морду.
– И да поможет вам Светлый Митра, – добавил Гайраль.
– Может, и нам уйти потихоньку? – тоскливо спросил Ши, когда Рибеке и Гайраль, прихватив с собой так ничего толком и не понявших девиц, удалились на приличное расстояние. – Послушай, что тебе Верховный Дознаватель? Ну, зарежут его, пришлют из Тарантии нового или местного назначат, хоть того же Банатиба… Нам-то что, а?
– А? – Конан непонимающе взглянул на приятеля и вдруг цепко схватил воришку за руку. – Пойдем- ка.
Перешагивая через скамьи и не обращая внимания на сердитые возгласы бесцеремонно расталкиваемых шадизарцев, пришедших посмотреть на захватывающее праздничное действо, киммериец протащил слабо сопротивляющегося Ши на два ряда вниз, где скинул с места мосластого медника и уселся рядом с Шетаси уль-Айязом. Медник попытался громко возмутиться. Могучий кулак, возникший у него под носом, и решительный вид лохматого долговязого варвара, коему указанный кулак принадлежал, мгновенно охладили его пыл, и медник, что-то ворча про себя, поплелся подыскивать себе новое место.
– Шетаси, они, похоже, здесь, – не тратя времени на объяснения, заявил киммериец. – Одного мой приятель видел возле центральной трибуны, но тот злодей наверняка уже скрылся. Искать остальных в толпе – пустое дело. Мы и этого-то случайно заметили. Думаю, он пока не догадывается, что узнан. Что делать, Наставник?
– Сколько раз говорил – без титулов, – буркнул достопочтенный письмоводитель, потирая бок. – Что делать?..
Шетаси на мгновение задумался. Взгляд, которым он обвел волнующееся Ристалище, выхватил выступающий над прочими зрительскими рядами балкон «для благородных», вокруг коего золотые шлемы немедийской гвардии казались сплошной сверкающей полосой, темные провалы входов, где нет-нет да поблескивал на остриях алебард лучик солнца, частокол копий в оцеплении беговых дорожек и остановился на противоположной стороне Поля. Ничего примечательного на первый взгляд там не имелось. Меж двумя специально построенными из досок вышками трепыхалось на легком ветерке очередное громадное полотнище, с которого намалеванные черной краской буквы возвещали о победе в пятом заезде буланого хауранского Талгара.
– Если бы я был на их месте, – медленно заговорил уль-Айяз, – то нипочем не стал бы силой пробиваться на балкон, где сидит Рекифес. Может, и пробился бы, конечно, но обратно живым точно бы не ушел. Они хоть и хатариты, но не смертники же. Глянь-ка вон на тот балкончик, юноша, где полотнище. Ничего не замечаешь?..
– А что он должен замечать? – пискнул Ши, пока варвар несколько обескураженно обозревал упомянутый балкончик или, скорее, узкую галерейку, полукругом опоясавшую чашу Ристалища по верхнему краю.
– Талгар выиграл четверть колокола тому назад, а надпись до сих пор не сменили, – пояснил Шетаси, морщась от боли в ребрах. – Я-то гадаю, служители заснули, что ли? На всем Конном Поле это единственное место, где сейчас не найти ни одного гвардейца, потому как оно более всех прочих удалено от трибуны для благородных…
– Ну, и дальше-то что? – не выдержал карманник.
