чем поехать в «Рощу», зашла к Егору, там все оказалось без изменений, он по-прежнему не желал приходить в себя. Марина поговорила и с заведующим реанимацией, но он тоже не сказал ничего утешительного…
На крыльце больницы курил, поджидая ее, Розан.
– Хреново выглядишь, подруга дорогая! – обрадовал он своими наблюдениями, словно без него Коваль себя в зеркале не видела.
– Отвали, мне не до этого! Поехали.
– Ты мне скажи все-таки, кто тебя так отоварил? – не отставал он.
– Хохол, телохранитель строгачевский, – беря сигарету, ответила Марина.
– Бугай безмозглый! – посочувствовал Розан. – Очень плохо себя чувствуешь?
– Лучше, чем Егор! – отрезала она, прекращая разговоры на медицинскую тему.
Розан привез ее в «Рощу», и во дворе его коттеджа Коваль увидела разминающего огромные ручищи Вилли – злобного и жестокого изверга, при одном взгляде на которого мороз продирал по коже. В бригаде ему отводилась одна из самых малоприятных работ – Вилли был «штатным» палачом, его всегда задействовали на публичных разборках или когда нужно было быстро вытрясти из кого-то информацию.
– Здорово, Вилли! – процедила Марина, сунув в зубы очередную сигарету.
– Здрасьте, Марина Викторовна! – гаркнул монстр так оглушительно, что у нее в ушах зазвенело.
– Не базлай, придурок! – осек его Розан. – У нее голова разбита, плохо ей и так!
– Так это, может, руки подровнять кому, вы скажите, я мигом, – предложил добрый и душевный парень, но Коваль отказалась.
Розан вынес во двор кресло, усадил хозяйку, заботливо укрыв ее ноги пледом, Марина надела темные очки, чтобы мартовское солнце не слепило, и попросила чашку кофе с коньяком.
Пока Макс варил его, обратилась к монстру:
– Вилли, ты только давай осторожнее, сначала мне нужно имя заказчика вытрясти, понял? Грохнуть их мы успеем, торопиться некуда. Но имя, имя, Вилли!
– Да нет проблем! – заверил он.
Это точно – общение с ним редко кто выдерживал дольше получаса, этот зверь мог выбить глаз одним ударом, отбить печень и почки, не оставив следов, а уж если кто-то имел раны на теле… Об этом даже далеко не слабонервная Коваль не могла думать без озноба. Зрелище было ужасное, да и звуковое сопровождение – тоже, а потому пришлось ей подготовиться к предстоящей экзекуции, опрокинув почти полный стакан коньяка.
– Розан, давай! – махнула Марина заместителю, но он медлил. – Ну? В чем дело?
– Может, ты в дом все же пойдешь? Знаешь ведь, сейчас будет тут мясокомбинат на гастролях… – предложил он нерешительно.
– Так, что за базар, я не поняла? – заорала Коваль, вцепившись в подлокотники кресла. – Я не барышня кисейная, если надо, сама не хуже Вилли отработаю, я за Егора порву кого угодно! Сюда их, я сказала!
Розан вздохнул и дал отмашку пацанам, сидевшим на лавке у ворот гаража, где и находился подвал, в котором содержали киллеров.
– Обоих? – спросил кто-то.
– Давайте обоих, так легче разговаривать, – распорядился Вилли.
Дрожащих от подвального холода парней пинками выгнали во двор, они озирались вокруг, разглядывая окруживших их кольцом людей. Коваль курила, сидя в кресле, ждала, когда пацаны наиграются, наслаждаясь ужасом и страхом в глазах обреченных. Наконец ей это надоело.
– Ну-ка, покажите мне этих лохов! – лениво произнесла она, и пацаны расступились, открывая ее взгляду жмущихся друг к другу парней. – Здорово, архаровцы! Надеюсь, вам у меня понравилось? Так спешу разочаровать – на этом мое гостеприимство и закончилось, теперь начнется совсем другая сказка. Но помочь немного сократить мучения могу, если сразу услышу имя того, кто вас послал.
Повисла пауза, было слышно, как тяжело они дышат, представляя, что с ними может произойти дальше.
– Я жду! – напомнила Коваль. – А ждать не люблю страшно.
– Вы путаете что-то, девушка, – начал с заметным украинским акцентом тот, что постарше. – Мы и понятия не имеем, о чем речь.
– Я вижу, что вы понятия не имеете, иначе знали бы, что за каждое слово отвечают. Клянусь, я вас научу напоследок. Сам скажешь, кто заказал Малыша, или помощь тебе требуется?
– Я не знаю никакого Малыша…
– Да? А мужа Наковальни ты знаешь?
Пленник выпучил глаза, и стало ясно, что, может, Малыша он и не знал, но про Наковальню слышал однозначно.
– Ну, не молчи, болезный, – подстегнула она, глядя из-под упавшей челки прямо в бегающие глаза неудачливого киллера. Тот молчал. – Извини тогда, братан! – вздохнула Марина. – Вилли, давай!
Через пару минут окровавленный парень корчился на грязном снегу, зажимая рукой то место, где раньше было правое ухо, которое урод Вилли бросил в костер. Коваль поморщилась от запаха:
– Вилли, я шашлык не заказывала!
– Не буду больше! – детским голоском пискнул он, вызвав хохот у братвы.
Второй киллер с заклеенным скотчем ртом глядел выпученными от страха глазами на лежащего напарника. Он перевел на Марину взгляд, надеясь, видимо, что слабонервная женщина прекратит это безобразие, но это не значилось в ее планах. Вилли одним ударом, каким-то неуловимым движением выбил парню глаз, Розан за спиной Коваль матерился сквозь зубы, а она словно окаменела, не было ни страха, ни брезгливости, ничего. Егор, весь в бинтах и без сознания, стоял перед ее глазами, и этих двух козлов Марине было совершенно не жаль.
– Я на куски тебя порву, если будешь молчать, – пообещал Вилли, вынимая огромный десантный нож, которым орудовал лучше, чем ложкой и вилкой. Обезумевший от боли парень закрыл оставшийся глаз и замычал что-то невнятно.
– Рот освободите ему, – сказала Коваль, снова закурив.
Вилли дернул скотч, и парень, собрав последние силы, пополз к ней, оставляя за собой кровавые полосы.
– Умоляю… прекратите… вы же женщина…
Марина уперлась носком сапога в его подбородок, поднимая голову, и тихо сказала:
– Я не женщина, братан. Меня бесполезно брать на жалость – я просто не знаю, что это. Скажи то, что я прошу, и умрешь без дальнейших мучений.
Этот дурак молчал, прикрывая чью-то задницу, и тогда Вилли со всей дури всадил ему тесак в грудь, кровища брызнула во все стороны, киллер дернулся и затих.
– Готов, – констатировал Розан.
– Вилли, ты что, бля, слов не понимаешь?! – заорала Коваль, чувствуя, как снова заболела голова. – Я что, сказала мочить его?
– Не рассчитал…
– Ну, так со вторым рассчитывай, будь так добр!
Со вторым пошло веселее, и минут через десять он, прежде чем отдать концы, промычал разбитым ртом имя заказчика, повергшее Марину в шок. Самсон. Самсон, неблагодарная сволочь! У нее глаза налились кровью, она заблажила, вскочив из кресла:
– На квартиру к Самсону, на дачу, в офис – куда хотите, сгребайте всех на хрен и, главное, гниду эту мне сюда! Что встали?!
Братва рванула по машинам не хуже своры гончих, пара минут – и нет никого, двор опустел, а Коваль, почувствовав, что сейчас ее вывернет наизнанку, зажав рот, кинулась в туалет. Вышла, держась за стены, бледная, как смерть, испугав бросившегося к ней Розана:
– Тебе плохо? Коваль, не молчи – плохо?
– А сам не видишь? – окрысилась она. – Домой отвези меня, я полежу немного, и к Егору.
– Здесь будешь лежать! – заявил Розан, беря ее на руки. – На глазах у меня!
