приближалась к отметке «сто»:
– Ты что, урод, не понимаешь?! У тебя ребенок в машине!
– Марина Викторовна, да скажите вы ему! – отбивался Юрка. – Что теперь – сорок километров в час ездить будем? Это внедорожник, а не велосипед!
– Остыньте оба! Женька, прекрати маразм – Юра нормально водит, это ведь не я за рулем, успокойся.
Но Хохол все равно оставался при своем мнении.
Марине очень помогала Ветка, постоянно приезжала, оставалась с Егоркой, если Коваль не могла взять его с собой, привозила ему подарки, баловала. Хохол даже ревновал ее к мальчику. Кроме того, он постоянно заводил разговоры о том, что недурно бы ведьме выйти замуж и завести своих детей, а не зариться на чужого сына.
Последний такой разговор состоялся во время футбольного матча, куда они явились все вместе и сидели в крытой отапливаемой ложе.
– Да за кого? – отбивалась Ветка, порядком уставшая от однообразия темы.
– А Колян – чем не жених? Живете все равно вместе, осталось только узаконить.
– Ой, Женька, отстань! – отмахнулась Виола. – И про Кольку… я ведь не живу с ним, ты не знал?
– Опять? – удивилась Марина, отбирая у Егора программку, которую тот пытался попробовать на зуб. – Я думала, у вас все наладилось.
– Маринка, ты подумай, как может наладиться то, что изначально не должно было начинаться? Ты была абсолютно права, когда едва не прибила меня за эту интрижку с твоим племянником. – Ветка достала было свои сигарки, но вспомнила, что здесь ребенок, убрала обратно.
– Женя, возьми Егора, прогуляйся вниз, пока игра не началась, – попросила Коваль, передавая ему мальчика. – Только пусть с тобой Сева идет.
– Не доверяешь?
– Боюсь.
– Понятно, – усмехнулся Хохол. – Вот так, Егорыч, мамка у нас стала такая трусиха, даже мне не доверяет. Ладно, прихватим дядю Севу.
Он вышел, и в стекло ложи Марина увидела, как он подзывает Севу, и они вместе спускаются на поле, как почтительно пропускает их стоящий на лестнице мент в лейтенантских погонах. Вынув сигарету, Марина закурила, протянула руку к стоящему на столике термосу:
– Кофейку хочешь, Ветуля?
– Давай. Знаешь, я только теперь поняла, насколько ты оказалась права. Он такой восторженный, романтичный мальчик, он горя в жизни не видел, ему все в розовом цвете рисуется. – Ветка вздохнула, выпуская дым колечками. – Я просто не могу портить ему жизнь. Как подумаю, что будет, если он вдруг узнает обо всем… о тебе, о своем отце… Господи, жить не хочу.
– Так, прекрати! – решительно отрезала Коваль, доставая из сумки фляжку с коньяком. – Взбодримся?
– Ты стала как продуманная алкашка – в сумке заначку носишь! – улыбнулась подруга, смахивая с ресниц слезы. – От кого прячешься?
– От высокоморального уголовного элемента! – пошутила Марина, разливая коньяк в стаканчики. – Правильный стал – кошмар! Не пей, не кури, на машине не гоняй. Уже не помню, когда за рулем сидела, в постели скукотища – орешь, мол, на весь дом, ребенка напугаешь! Караул, короче! Не дом, а зона строгого режима.
Ветка посмеялась, взяла стаканчик, и они выпили за себя, красивых и умных.
– И что теперь думаешь делать, Ветуля? – спросила Марина, морщась от резкого вкуса коньяка, принятого без закуски.
– Да не знаю я, – с досадой отмахнулась ведьма. – Жить буду.
– Тебя не поймешь – то не хочу, то буду… Неужели нет в этом городе мужчины, с которым ты смогла бы нормальные отношения создать, а?
– Нет, – подтвердила она, снова закурив. – Да ты и сама знаешь – посмотри, кто рядом с тобой.
– А что не так?
– Ой, Коваль, прекрати – сейчас будешь меня убеждать, что у вас любовь до гроба? Кому очки втираешь – мне? Я тебя насквозь вижу – разве такой мужик должен быть с тобой? Это так, от безысходки.
– Сейчас поругаемся, – спокойно предупредила Марина. – Прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда ты лезешь в мою жизнь.
– Я не лезу. Мне просто обидно, что такая баба пропадает рядом с уголовником.
– Ветка, пошла ты на хрен! – разозлилась Коваль, опрокинув в одиночку еще стаканчик. – Это моя жизнь, и она меня устраивает, понимаешь? И мне наплевать, кем он был раньше!
– Ой, ты стала похожа на заезженную пластинку! – поморщилась Ветка. – Одно и то же по сто раз! Самой-то не смешно?
– Не смешно.
– Да-а, дорогая, стареешь. Захотелось гнезда и насиженных яиц.
– Так, все! Еще слово – и не обижайся!
Неизвестно, чем кончилась бы беседа, но вернулся Хохол с Егоркой, и лицо ведьмы мгновенно преобразилось, став приветливым и кукольным, как обычно:
– Мальчик мой пришел! Ну-ка, иди к тете! Вот так, садись, будем футбол с тобой смотреть.
От Хохла не укрылось выражение Марининого лица и закушенная губа – верный признак того, что она очень зла и не может справиться с собой.
– Что-то случилось? – спросил он, наклонившись к ее уху.
– Отвали!
– Понял. – Он сел за ее спиной, закинув ногу на ногу. – А какого хрена вы тут бухаете, интересно?
– Я же сказала – отвали!
Хохол замолчал, а Коваль так и не могла успокоиться, встала и вышла из ложи, прихватив сигареты. Возле нее сразу возник Сева:
– Куда вы, Марина Викторовна?
– Покурю пойду, а то там Егор.
– Я провожу.
Они спустились в подтрибунное помещение, Марина села на диванчик в холле, закурила, Сева устроился рядом.
– Слушай, Сева, а ты не в курсе, что за дела у него с автосервисами? – спросила она, зная, что Хохол несколько раз брал его с собой.
Сева замялся – вопрос ему совершенно не понравился, она это видела.
«Та-ак, значит, Женечка замутил что-то не совсем законное, раз Сева мается и мучительно придумывает, что бы такое сбрехать хозяйке…».
– Что молчишь? Не придумал?
– Марина Викторовна, это не мое дело, вы бы у него спросили…
– И у него спрошу, не сомневайся, но сейчас хочу тебя послушать.
– Марина Викторовна…
– Я тридцать четыре года Марина Викторовна, и дальше? Сева, говори, я Хохлу не скажу, обещаю.
Охранник тяжело вздохнул, потупив глаза, а потом тихо ответил:
– Там возле Кузнецова в сервисе угнанные машины перебивают и отправляют дальше, Женька в доле.
«Ну, прекрасно! Нашел маленький прибыльный бизнес!»
– Сева, в следующий раз, когда он туда поедет, намекни мне.
– Зачем?
– Лишний вопрос.
– Я понял.
«Я покажу ему, как за моей спиной такие дела проворачивать! Эти сервисы раньше принадлежали Мамеду, теперь вроде как бесхозные, но кто их, горцев, разберет… И потом я хрен докажу, что это лично
