все по новой – до расстрельной статьи…
– А ты на него похож?
– Да, он тоже здоровый был, кулаком табуретку расшибал, я помню. А ты вот на своего почти не похожа – глазами только и взглядом.
– Я похожа на его мать. Хочешь, вечером попрошу, он фотографии покажет? – Марина вспомнила, как сама впервые увидела семейные снимки, сбежав к отцу с Кипра, чтобы не выяснять отношений с мужем и любовником одновременно.
– Хочу.
Их воспоминания были прерваны появлением отца, державшего на руках Егорку. Мальчик хитро косился в родительскую сторону и обнимал деда за шею, а тот заговорщицки ему улыбался. Игнорируя присутствующих, они направились к стеклянному навесному шкафу, откуда на свет появилась ваза с конфетами, и одна из них, самая, разумеется, большая, немедленно перекочевала в руку Егора, а оттуда моментально попала в рот.
– Папа! – укоризненно произнесла Марина, вставая с Женькиных колен и подходя к отцу. – Скоро ужин, а ты ему конфету!
– Ничего, мы договорились, да, внучек? – Хитрый внучек, конечно, кивнул, но в том, что ужинать он не станет, Коваль не сомневалась. – Мариша, ты возьми пока Егора, а я на стол накрою.
– Не надо, пап, я сама, ты отдохнул бы.
Отец посмотрел на нее каким-то странным взглядом, словно не подозревал раньше, что она тоже может что-то сделать по дому или сказать доброе слово. Он послушно опустился на табуретку, примостив Егора поудобнее.
– Ну сама, так сама. Женя, я звонил в посольство, сегодня попозже подъедет человек за паспортами, через сутки все будет готово, – обратился он к Хохлу, который в ответ благодарно улыбнулся.
– Спасибо, Виктор Иваныч, без вас пропали бы.
– А ты раньше не был в Англии?
Хохол фыркнул, но потом опомнился:
– Куда мне? Я и на Кипр-то попал только из-за вашей дочери, и в Египет. Рожей не вышел – по заграницам раскатывать.
– Ну зачем ты так? – отец покачал головой, и Хохол засмеялся:
– Да ладно, Виктор Иваныч, я ж привычный. Как сказал ваш сын – быдло татуированное. Не пойму, почему Маринка так никогда не говорила…
– Я тебе объясню. Потом. Если не побоишься, – ласково пообещала она, не отрываясь от процесса разогревания ужина. – Пап, мы вечерком фотографии посмотрим? Я хотела Женьке бабушку показать, можно?
– Конечно, детка, конечно.
После ужина они расположились в зале с большим альбомом, рассматривали снимки, и тут всех поразил Егорка, ткнувший пальчиком в фотографию Дмитрия в милицейской форме:
– Мама, мент, мент!
Марина сперва не поняла, но потом, когда смысл сказанного ребенком дошел до нее, она не сразу смогла определить, что делать – хохотать или ругаться… Выручил отец – он разразился таким смехом, что и она не удержалась, и Женька, и только Егорка не мог понять, что же так рассмешило всех.
– Егор, нельзя так говорить! – отсмеявшись, проговорила Марина как можно строже, хотя это удалось ей с большим трудом. – Это дядя Дима!
– Мент! – упрямо повторил Егорка, вызвав новый приступ веселья.
– А что ты хотела? – сквозь выступившие от смеха слезы спросил отец. – Это же твой сын, дорогая!
– Папа, я ничего не имею против людей этой профессии, особенно если они меня не трогают, и разговоров подобных в нашем доме не ведется. Где этот поросенок нахватался?
– Где-где… С Котом его надо пореже оставлять, тот же вообще нормальных слов не знает – все по фене, – пробурчал Женька, ловя Егорку за майку и усаживая рядом с собой. – Еще раз услышу – накажу!
Егорка надулся и вдруг уставился прямо в глаза Женьке исподлобья, совсем так же, как частенько делала Марина, когда была чем-то недовольна. Хохол просто взбесился:
– Вот! Ты видишь теперь?! Он уже сейчас тебя копирует!
– Перестань! – Она забрала Егорку к себе, развернула лицом и тихо, но твердо сказала: – Больше никогда не смей так смотреть на отца, ты понял?
Но в сына сегодня вселился какой-то мелкий чертенок, и Егор попытался воздействовать и на нее таким же образом. Разумеется, с Мариной это не прошло – она тоже уставилась ему в глаза, и мальчик не выдержал, спрятал свою мордочку у нее на груди.
– Вот так! Соплив еще, сынуля, на меня глаза выставлять, – Марина пошлепала его по попке, поцеловала в макушку. – Жень, может, на улицу выйдем хоть на полчасика?
– Нет, не выйдем, – спокойно отрезал Женька, продолжая перебирать фотографии. – Забыла, зачем и почему мы с тобой здесь?
– Мариша, в самом деле – потерпи пару дней, – подключился и отец.
Она тяжело вздохнула, и тут раздался телефонный звонок. Отец взял трубку, потом протянул Марине:
– Тебя.
– Кто? – прошептала она, почему-то вдруг испугавшись, но это звонила Ветка. – Ты откуда звонишь?
– С переговорного, не волнуйся, – успокоила подруга. – Привет, как вы там?
– Вета, давай оставим эти светские разговоры. Мне нужна твоя помощь.
– Сама сказала – оставим светские разговоры! – перебила она нетерпеливо. – Короче – что?
– Я уезжаю в Бристоль, мне надо, чтобы и ты туда прилетела и пожила там вместе с Егором, потому что я просто обязана вернуться, иначе начнутся проблемы.
– Да не вопрос! Но виза…
– Мой отец тебе поможет. Так согласна?
– Все, уговорила! – засмеялась подруга. – Я позвоню сразу, как только в Москву прилечу.
У Марины отлегло от сердца – если Ветка не привезет за собой еще какой-нибудь «хвостик», то все должно получиться…
Они улетели тридцатого числа, отец и брат, провожавшие их в аэропорт, выглядели расстроенными, Марине тоже было не до улыбок. Еще одно беспокоило – приезд Ветки, которая должна будет пару-тройку дней пожить у отца. А уж в том, что она воспользуется шансом и приласкает одинокого нынче братца, Коваль и вообще не сомневалась. Улучив момент, когда отец и Женька отвлеклись разговором, она взяла Димку за рукав куртки и отвела в сторонку:
– Слушай-ка, братец, давай начистоту – что у тебя с моей подругой?
Дмитрий скривился, как от зубной боли, полез за сигаретами, долго прикуривал, а потом, стараясь не смотреть ей в глаза, проговорил глухим голосом:
– Уже ничего.
– Да? Что-то не убедили вы меня, господин генерал!
– Зачем тебе знать?
– Я не хочу, чтобы случилось что-то такое, чего потом нельзя будет исправить, – понизив голос почти до шепота, сказала Марина. – Дима, пойми, хоть Ветка и подруга мне, но она та еще штучка, уж поверь. Я не сказала бы тебе при других обстоятельствах, но сейчас… Ты знал, что она живет с Колькой?
– Да, – вздохнул брат, выбрасывая окурок в стоящую неподалеку урну. – Но…
– Погоди! – перебила она, набрав воздуха в легкие и вываливая следующую информацию: – А то, что она спала с моим Женькой? А со мной?
У Дмитрия было такое выражение лица, что Коваль пожалела о сказанном.
– Дима, я знаю, это ужасное открытие, будь я нормальной, тоже обалдела бы… Прости.
Он посмотрел на нее так, словно она всадила ему в грудь финку и медленно поворачивает ее лезвие, – такая боль была в его глазах…
