В дверь постучали.
– Вот.
На звук его голоса дверь открылась, и в номер въехала тележка со множеством блюд. Кативший ее усач – здесь все мужское население щеголяло дивными усами – широко улыбался. Звали его Реза, и улыбка была вызвана предвкушением щедрых чаевых.
– Поужинайте со мной, – предложил Роман. – Тут хватит на двоих.
– Нет, – подалась к двери Линда. – Я лучше у себя.
– Приятного аппетита, – улыбнулся Роман.
Возможно, он поступал не совсем правильно, но идти с ней в город у него не было никакого желания. Опять будет муштровать его на каждом шагу, да еще и камеру заставит волочить. Нет уж, хватит. И Линды, и города, и камеры – всего. Пускай она идет, куда ей хочется, если на месте не сидится. Роман полагал, что для легенды он сегодня поработал достаточно. Дайте спокойно поесть – может, последний раз в жизни.
Ужин удался. Полулежа на кровати в стиле римских патрициев, Роман не спеша отведал понемножку от всех блюд. С перцем на этот раз было все в порядке, а может, привык. Во всяком случае, и рыба, и цыпленок, и овощи – все было вполне и весьма съедобным. А если во рту начинало гореть слишком сильно, то пара фиников и кофе быстро исправляли ситуацию. На сладкое были медовые лепешки, и на них Роман ужин и закончил.
Услышав за окном громкие крики и рев десятков мотоциклов, он не поленился слезть с кровати и выглянуть на улицу. Может, война началась?
По улице раскатывались взад-вперед вопящие орды мотоциклистов. Сидящие за их спинами пассажиры – зачастую их было двое, а то и трое – неистово размахивали флагами и голосили на все лады.
Роман вызвал Резу.
– Что случилось? – спросил он, указывая на окно.
– Сегодня наша команда выиграла у Тебриза, – со счастливой улыбкой пояснил Реза.
– Это… в футбол? – догадался Роман.
– Да, господин.
Улыбка Резы стала еще шире. Было видно, что он просто жаждет присоединиться к торжествующей толпе. Радостные события общественного значения были здесь нечастыми гостями, а победа своей команды – это, безусловно, одно из самых радостных событий в жизни горожан. Можно не только испытать законную гордость, но и шумно выплеснуть эмоции, не рискуя чем-нибудь прогневать Аллаха.
– Убери здесь, – сказал Роман. – Вот, за труды.
Он протянул кредитку в двадцать риалов. Глаза Резы уважительно округлились. Он благоговейно принял деньги, сунул в карман.
– Если господин пожелает, – сказал он вполголоса, – я могу достать коньяк или пиво.
– Хорошо, Реза. Я запомню. Пока ничего не надо, но, когда понадобится, я позову. Договорились?
Реза в знак согласия приложил руку к груди, мигнул, затем ухватил свой столик и выкатился из номера.
– Вот и наладилась жизнь, – пробормотал Роман, морщась от воплей и треска моторов за окном.
В дверь постучали.
– Да! – крикнул Роман, сам себя не слыша в том адском грохоте, что устроили мотоциклисты.
Это была, конечно же, Линда, не рискнувшая на этот раз войти без стука. Окинув подозрительным взглядом помещение – не лежит ли где мобильный, не прячется ли за шторой сообщник, не спит ли в постели очередная одалиска, – она озабоченно посмотрела на Романа.
– Как вы думаете, может, пора?
На улице темнело. До полной темноты было еще далеко, но все-таки день заметно перешел в сумерки. Линда была натурой деятельной, и сидение в номере, душном и наполненном криком футбольных фанатов, в число которых входило полгорода, давалось ей нелегко.
– Я думаю, мы можем выдвигаться, – сказал Роман. – Пока доберемся, как раз стемнеет.
– Я тоже так думаю, – с облегчением кивнула Линда. – Через десять минут встретимся в холле.
– Камеру брать? – пошутил Роман.
Линда задумалась – и Роман запоздало прикусил язык. Девушка находилась на работе, и всякого рода шутки проходили мимо нее, оставляя только голую суть.
– Я думаю, не стоит, – наконец, сказала она. – Ничего ценного для дела мы не снимали, а в пути камера будет только мешать.
– Абсолютно с вами согласен… – Роман секунду помедлил, – Лора.
Линда улыбнулась и вышла из номера.
– Через десять минут, – услыхал Роман ее приказ.
– Есть, мой генерал, – проворчал он, натягивая горячие мокасины.
На улице пришлось пробираться сквозь толпы и заторы болельщиков.
С одной стороны, это облегчало задачу по сохранению инкогнито. Если кто и хотел проследить за парой тележурналистов, то сделать это в толпе было невозможно. Они друг друга чуть не потеряли. С другой стороны, не только мотоциклисты, но и автомобилисты праздновали победу любимой команды, и найти свободное такси оказалось делом архисложным.
Все же такое такси найти удалось. Заметив машущего рукой Романа, к тротуару лихо подлетел зеленый древний «Мерседес». Задняя дверца явно была окрашена обычной малярной кистью.
– Садитесь, – крикнул водитель.
Не теряя времени, Роман и Линда запрыгнули в салон. «Мерседес» тут же рванул с места.
– Скажите ему, куда ехать, – напомнил Роман.
Линда протянула водителю записку с адресом. Тот только покосился в нее и тут же резко свернул в одну из улиц. Роман успел ухватиться за ручку. Линда – не успела и мягко повалилась на него.
– Извините.
– Ничего…
Тут последовал еще более крутой поворот, но Роман был наготове. Да и Линда мобилизовалась, вцепившись обеими руками в спинку сиденья.
– Далеко ехать? – спросил Роман.
Водитель не отвечал, яростно орудуя баранкой. Навстречу то и дело вылетали неисчислимые орды мотоциклистов, и ему приходилось нелегко.
– Ладно, – сказал Роман. – Подождем.
Ждать пришлось недолго. Попетляв пяток минут по улицам, «Мерседес» остановился.
– Приехали? – удивилась Линда. – Так быстро? Но ведь еще совсем светло.
Последнее ее огорчило больше всего.
Водитель повернул сердитое лицо, что-то сказал, сопроводив свои слова решительным жестом.
– Говорит, чтобы мы выходили, – перевел Роман.
– Я это уже поняла, – огрызнулась Линда, выходя из машины. – Расплатитесь с этим грубияном.
Роман протянул водителю десять риалов. Тот мотнул головой, сверкнул глазами. Роман прибавил десятку. Снова мотание головой и блеск глаз. И какое-то подозрительное урчание, как будто не человек сидел за баранкой, а по меньшей мере леопард. Пришлось давать еще десять. Не выразив ни слова благодарности, водитель схватил деньги и умчался прочь. Видно, торопился влиться в колонны болельщиков.
– Ну и куда теперь? – спросила Линда, оглядывая длинный ряд глухих высоченных заборов.
– Дайте адрес, – сказал Роман.
Линда, помедлив, дала ему записку.
– Здесь написано, дом номер восемь, – сказал Роман. – Но что-то я не вижу здесь ни одной цифры…
Действительно, ни на одном из заборов не был проставлен номер. Очевидно, почту здесь разносили, как в таежной деревне, полагаясь исключительно на осведомленность почтальона.
– Надо у кого-нибудь спросить, – растерянно озираясь, сказала Линда.
Но записку у Романа отнять не забыла. Бдительная была натура, ох, бдительная.
– У кого? – спросил Роман, обиженный недоверием.
