сунуться в те гнилые времена! Но те-то люди считали, что все так и должно быть. Одной из основных пыток была 'скамья растягивания' - жертву клали на скамью, закрепляли ноги, руки привязывали за головой к лебедке и растягивали тело сантиметров на тридцать. Сначала выворачивались плечи и суставы, затем расчленялся позвоночный столб, разрывались мускулы, живот, грудь... Я читал еще описания множества более изощренных пыток, не хочу сейчас о них рассказывать. Но главное - все пытки специально продумывали таким образом, чтобы жертва умирала как можно дольше: агония, во многих случаях, длилась неделями.
- Билл заметил главное: понятия 'плохо - хорошо' в разные времена были несколько разные, - продолжил я. - Интересно, что в средние века очень сурово карались нарушения морали, связанные с сексом. Такая жесткая мораль нам и не снилась. Особенно жестоко расправлялись с гомосексуалистами: специально для них была изобретена пытка 'пила', когда палач распиливал пополам подвешенного за ноги осуждённого. Поскольку положение вниз головой замедляло окисление мозга, жертва не теряла сознания до той минуты, пока острие не доходило до пупка.
Женщинам, сделавшим аборт, и матерям-одиночкам вырывали груди: делалось это при помощи раскаленных железных клещей. Неверных жен и распутных монашек растягивали на скамье. Поэтому средневековые дамы с такой охотой надевали тяжеленный кованый пояс верности. Он стал самым модным предметом дамского туалета: носить его было, безусловно, приятнее, чем согласиться на зашивание влагалища, которое широко практиковалось в те времена в Европе, оголтело боровшейся за чистоту нравов. 'Заключение' это длилось порой месяцами и даже годами: уходя в поход, рыцарь забирал с собой ключ, отпиравший вход к 'прелестям' женщины. Между прочим, пояс имел два снабженных зубьями отверстия для отправления естественных нужд, - я невольно усмехнулся. Затем продолжил:
- Практически все наказания и казни проводились прилюдно, а толпа считала это чем-то вроде представления.
Эти люди ничем не отличались от нас! Они не были от природы глупее или кровожадней. Эволюция не меняет строение организма, и в частности мозга, за такой короткий срок как две, три, даже тридцать тысяч лет. Просто была общепринятой другая мораль, и все это считалось естественным!
Описания пыток произвели впечатление... В наступившей тишине все обдумывали услышанное.
- Вы что, хотите сказать, что общество будущего стало таким же кровожадным, как и древний мир? - осведомился Дэн, с недоверием изучая физиономию Билла.
Жестом я остановил порывавшегося ответить Билла и сказал:
- Дэн, дело не только в кровожадности. Давай про нее забудем. Но ты посмотри на запреты, ну хотя бы запрет абортов или возможности иметь ребенка без мужа. Как преследуется измена! И не надо связывать это с отсталостью людей. Например, 'измена' в раннем первобытнообщинном обществе была естественным укладом жизни. Да и вообще, тогда жили почти так, как описано в утопических романах - все поровну, братство и взаимопомощь... Как мне кажется, та или иная мораль связана с потребностями эпохи и видом общества. А не со знакомыми человеку понятиями 'добра' и 'зла', 'плохого' и 'хорошего'. Эти понятия меняются в соответствии с потребностями общества, времени, условиями жизни. Помню, меня поразил рассказ 'Гора Нараяма'. В нем описывалась жизнь в средние века одного из районов Японии. Местность была настолько бедная на урожаи, что народ постоянно голодал. Многие умирали. Поэтому, чтобы выжить, у них с древности сложилась традиция - всех постаревших людей сыновья относили на гору Нараяма, чтобы они там умирали от голода и не объедали оставшихся. Склоны горы были усеяны костями, но это считалось в порядке вещей - хорошо, нормально!
Почти два часа мы размышляли и спорили. В конце концов, было принято решение не предпринимать никаких действий до тех пор, пока Ренделл Гуд не познакомит нас, хотя бы в общих чертах, с устройством общества будущего.
Раннее утро. Уже рассвело. Воздух пока еще свеж, но чувствуется близость жары. Бодрой трусцой по еще росистой траве мы с Дэном неспешно бежим по направлению к лесу. Он стоит чуть вдали, зеленой хвойной стеной, влажный и как будто блестящий.
Утренняя разминка - вот прекрасный способ получить заряд бодрости на целый день. Мы бежим прямо по полю, огибая редкие мокрые кустарники. Довольно скоро, я ощущаю легкий холод впитавших воду штанин.
Вот и лес. Полутень и чуть слышный шелест. Решив перевести дух, мы уселись на толстый ствол поваленного дерева.
Я люблю лес. Он для меня как живой организм. Вековые деревья словно наблюдают за всеми, кто сюда забрел: что за человек, да как себя поведет... Бывало, подвернется несколько свободных дней, да если погода позволяет, я свалю куда подальше, накину рюкзак на плечи, возьму ружьишко - и пойду - туда где потише, туда где побезлюдней...
- Похоже, за нами никто не следит, - глубоко и часто дыша, заметил я.
- Наверняка оцепление находится значительно дальше, - подозрительность не оставляла Дэна. - Не может быть, чтобы они нас не охраняли, как охраняют всех изолированных от общества.
- Ты думаешь, мы можем представлять какую-то опасность для них?
- Мы сами, может, и нет, но не забывай, на 'Старлайте' имеется целый арсенал оружия, включая ядерное... - Дэн бросил на меня многозначительный взгляд.
В моей голове была ясность и легкость мыслей. 'Неужели он серьезно? Какой бред... мы... с ядерным оружием, против цивилизации... Нет, это все от досады и разочарования. Конечно, мы вдруг оказались неудачниками... Ерунда. Пройдет со временем'.
Я с упоением вдыхал эту пахучую сырость утреннего леса, вслушивался в доносящийся сверху шелест статных сосен, наблюдал за суетливыми солнечными лучами сквозившими сквозь шапки пошатывающихся от легкого ветерка деревьев.
- Нет, Дэн, не будь таким мнительным. Если они сумели сохранить эту красоту, эту девственно чистую природу, значит, они молодцы, и в этом будущем, скорее всего, совсем неплохо. Но давай все-таки проверим, как нас охраняют - предлагаю сейчас сделать марш-бросок на юго-восток на десять километров. Мы как раз успеем вернуться до обеда.
Заблудиться мы не боялись: в число обязательных предметов нашей подготовки входило выживание и ориентирование в естественных природных условиях.
- Согласен. Главное - не опоздать на нашу первую беседу с 'историком', - последнее слово Дэн произнес с заметной иронией. - Кстати, у тебя уже готов список первостепенных вопросов? Меня, например, интересует, что же нас ждало на Є Эридана.
- О!.. За вопросами дело не станет! - улыбнулся я, вставая.
И мы побежали, причем довольно быстро. Кое-где приходилось огибать заросли, перепрыгивать валежник, но нам это было не в тягость. Ведь бежали мы налегке, свежим прохладным утром. Почти через час гонки лес неожиданно закончился. От раскинувшейся далее широкой равнины его отделяла, словно пограничная полоса, пустынная автомобильная трасса.
Остановившись и тяжело дыша, мы всматривались в виднеющиеся многочисленные постройки. Это были гигантские многоуровневые, покрытые прозрачным пластиком сооружения, судя по всему, являющиеся чем-то вроде теплиц. Людей заметно не было.
- Майкл, наверное, в этих фабриках по синтезу органики очень высокий уровень автоматизации - не могу разглядеть ни одного человека.
- Похоже на то. Думаю, пока нам не следует удаляться от леса. Давай пробежим часть пути по этому шоссе и затем повернем через лес обратно домой.
Переведя дух, мы понеслись дальше, но уже по абсолютно ровной и гладкой дороге.
Примерно через полчаса нас нагнал и с огромной скоростью пронесся мимо очень крупный грузовой автомобиль. Я успел вовремя оглянуться и рассмотреть его. В целом автомобиль был похож на известные мне: те же колеса, тот же, только очень большой, кузов-фургон. Поразило то, что у него не было кабины. Вместо нее спереди выступала вытянутая конусовидная обтекаемая часть, не имеющая ни стекол, ни фар. Задняя часть тоже имела закругленные формы.
- Дэн! Ты видел перед этого монстра? - воскликнул я, когда черная махина просвистела в каком-нибудь метре от нас.
- Да. - Дэн поправил растрепанную челку. - Наверное, этой штукой управляет компьютер. Скорее всего, координаты сверяются через спутник. Мне только интересно, если встать на пути этой махины, что будет?
- Что будет... что будет... - хмыкнул я. - Придется соскребать тебя с асфальта! Или ты считаешь, что эта громада может порхать как бабочка?!
- Да ну тебя! Я что похож на идиота?! - Дэн устало улыбнулся. - Кажется, пора поворачивать обратно - не хотелось бы опаздывать.
- Ну что, ты убедился? Никакой охраны! - весело заявил я.
Дэн только недоуменно пожал плечами.
Чуть переведя дух, мы пустились в обратный путь. Понемногу накопившаяся усталость сковывала мышцы, пот заливал лицо и тело. Хорошо, что в лесу пока еще сохранялась прохлада. Мы бежали, пересекая мелкие овраги. 'Сегодня мы получим ответы на самые главные вопросы. Узнаем хотя бы в общих чертах, как изменилось общество. Наверняка эти люди будущего уже вышли на контакт с другими мирами. Чертовски интересно...', - мои мысли внезапно прервались. Зацепившись ногой за какую-то корягу, я с размаху падаю вперед. Автоматически группируюсь, сгибаясь кольцом и, два раза кувыркнувшись, распластываюсь на земле.
- Как ты? - тревожно спросил Дэн, склонившись надо мной.
Как будто все было в порядке, только саднящая боль в стопе... Я ощупал ногу:
- Похоже, я вывихнул стопу - ей совершенно невозможно пошевелить. Как ты думаешь, если ее как следует дернуть, она вправится?
- А если там перелом или какая трещина? Не стоит рисковать - осталось всего минут сорок ходу. Давай я лучше наложу шину.
- Сорок минут - это бегом, а прыгать на одной ноге придется долго - мы не успеем на встречу. Помоги мне сделать костыль, и беги дальше один, потом расскажешь, что Ренделл ответит на твои вопросы. А я доковыляю сам часа через два, - я дружески хлопнул его по плечу. - Давай, ну... Быстрее...
Дэн непонимающе и укоризненно посмотрел на меня. Он осторожно снял мой ботинок. Закончив с этим, принялся ощупывать больное место. Он долго молчал. А я ждал, шестым чувством понимая, что не сможет Дэн бросить меня вот так, пускай даже всего на два-три часа в обычном тихом лесу. Никогда бы он этого не сделал - не такой он человек.
- Ничего страшного, - наконец заключил Дэн. Походив, он быстро подобрал деревяшку для фиксации стопы и, сняв с себя майку, разорвал ее на полосы импровизированного бинта.
После завершения работы нижняя часть моей правой ноги оказалась туго спеленатая и почти неподвижная, как будто я надел ботинок от горных лыж.
Сначала мы попробовали идти вместе - опираясь на Дэна, я прыгал на одной ноге. Но очень скоро стало ясно, что с такой скоростью нам не успеть. И мой друг, взвалив меня на плечи, засеменил быстрым мелким шагом. Когда он уставал, я слезал и опять прыгал рядом с ним.
Совершенно изможденные, потные и всклокоченные, мы ввалились в наши апартаменты, опоздав на собрание на несколько минут. Ребята с Ренделлом
